Войны в эпоху Римской империи и в Средние века

Никерсон Хофман

Причина такой необычайной слабости цивилизованного христианского мира перед сарацинами, викингами и мадьярами (венграми) состояла в полном отсутствии инициативы со стороны населения, которое на протяжении семи веков (от Августа до династии Каролингов) привыкло к бюрократии имперских властей, поддерживаемых профессиональной армией. И власти, и военная служба уже так давно настолько были «далеко» от среднего гражданина, что он уподобился овце в стаде. Теперь, когда все возрастающее обнищание и бессилие ослабили центральную власть настолько, что она не могла защитить его, и каждый регион должен был самостоятельно отбиваться от грабителей-язычников, средний человек мог оказывать им лишь незначительное сопротивление. Даже там, где было желание сражаться, бедность не позволяла человеку как следует вооружиться. У него совершенно отсутствовала привычка к оружию.

В качестве спасительного средства был выбран феодализм. В период расцвета империи появился класс очень богатых людей, которые управляли местными властями. Богатство продолжало оставаться сконцентрированным

в их руках, хотя богатые люди стали сельскими жителями, а не городскими. Во второй половине IX века этим местным магнатам одному за другим были даны (или было позволено присвоить себе) передающиеся по наследству титулы и власть феодальных сеньоров и особенно военное командование на землях, которыми они владели. Графы и герцоги, которые управляли целыми провинциями, опираясь на более мелких местных феодалов, добились властных полномочий, которые передавались по наследству. Все эти феодальные сеньоры всегда должны были содержать за свой собственный счет в состоянии боевой готовности полностью экипированный воинский отряд, состоящий из их личных слуг, как это в V и VI веках делали командующие римскими войсками. Многие богатые римские землевладельцы Восточной Римской империи тоже так поступали. Выше в этой главе мы уже видели, что основой набора в римскую армию еще с IV века было не население, а владение земельной собственностью. Конечно, такие местные военные отряды нельзя было долго держать вдали от дома. Мы видим, что во время правления Каролингов, около 800 года, законы империи устанавливают временные границы, сверх которых солдат нельзя заставлять продолжать сражаться за пределами своего региона за свой счет. Западный мир начал постепенно возвращаться к принципу краткосрочной военной службы.

Такая система решала крайне важную проблему IX века – проблему местной обороны. Для широкомасштабных военных кампаний она имела очевидные недостатки, так как, даже если военные отряды крупных вассалов были сравнительно однородными по экипировке и подготовке, все же эти отряды были верны скорее своему непосредственному сюзерену, нежели королю или другому главнокомандующему. К тому же служба была короткой, обычно всего 40 дней. Соответственно, дисциплина была плохой. Лишь при исключительных обстоятельствах, если цитировать Беллока, «находясь вдали от дома и после совместного участия в сражениях в течение долгого времени, если также среди феодальных сюзеренов имелась выдающаяся личность, и особенно если эта личность занимала титулованный ранг… обычная феодальная армия могла достичь единства командования».

Повторяю, идея формировать армию, призывая каждого феодального сеньора приводить с собой своих вассалов, не могла возникнуть, кроме как в период, когда проблема местной обороны стала первостепенной. Бесполезно распространяться о недостатках феодальной системы. В IX веке приходилось использовать народное ополчение, которое было под рукой. Точно так же ни один современный государственный деятель не может уговорить наших выросших в городе пролетариев, чтобы они вели себя как независимые, самостоятельные граждане.

Феодальный закон гласил, что каждый крупный вассал «владеет землями короля», то есть король гарантирует им их право собственности, а в обмен на это вассал был обязан предоставить королю столько-то «рыцарей» (то есть всадников с полным вооружением и в доспехах) на определенное количество дней в году, исключая время на защиту своей собственной местности, за которую он отвечал всегда.

Новые магнаты также должны были содержать в исправном состоянии по крайней мере один хорошо укрепленный пункт или «замок» для своего собственного проживания и в качестве убежища для своих более бедных соседей. Поощрялась фортификация городов.

Фортификация экономила бесценное время, и феодальная кавалерия была именно тем родом войск, который был нужен на случай крайней необходимости. Даже при небольшой численности она могла сильно сократить район, подвергающийся разграблению, тем, что наносила удары грабителям с флангов, особенно викингам, которые были самыми опасными налетчиками, и отрезала от основных сил отставших мародеров. Сидя на лошадях, конные воины могли быстро собраться вместе. Будучи хорошо вооруженными (прежде всего имея хорошие доспехи) и обладая хорошими навыками обращения с оружием, они могли, обнаружив разбойников, нанести им сокрушительный удар. Конечно, новые методы не достигли бы многого, если бы моральное состояние общества продолжало ухудшаться, но этого не произошло. Христианский мир обнаружил в себе необходимую степень энергии, чтобы успешно применять новые методы против самой большой для себя опасности. К концу IX века ход событий обратился против викингов и сарацин, а вскоре после середины X века и были разбиты мадьяры-венгры. Решающим моментом было отражение Парижем осады викингов в 886 году.

Эта осада Парижа (885 – 886) достойна описания не только из-за своего огромного политического значения как успешная оборона, но и потому, что нам известны ее подробности лучше, чем какой-либо другой осады в период со времен войн Юстиниана в VI веке до осад Крестовых походов в XI – XIII веках.

Помимо значимости самого этого города, его местоположения в основном на острове Сите в важной судоходной реке Франции Сене, превратило его защиту в защиту той части страны, которая была расположена выше по течению этой реки. В городе имелся деревянный мост, соединявший его с каждым из берегов реки. Быки мостов стояли на каменных фундаментах, и перед каждым мостом имелось каменное укрепление,

хотя северное укрепление не было завершено. Большая армия данов приплыла, двигаясь вверх по течению Сены, взяла укрепленный мост у Понтуаза и 25 ноября 885 года появилась перед Парижем. Они пообещали не трогать город, если им будет позволено пройти вверх по течению под мостами, в чем им было отказано. После этого они совершили нападение на северное укрепление у моста, но оно не увенчалось успехом. На следующее утро они обнаружили, что защитники города удвоили высоту укрепления деревянной надстройкой. До 26 февраля 886 года даны тщетно атаковали город всеми возможными способами, известными при ведении осад с древних времен, за исключением применения катапульт. Катапульты имелись у осажденных, и поэтому они имели возможность сохранять превосходство в мощи метательных орудий до окончания осады. 5 февраля наводнение унесло часть северного моста, при этом его укрепление удерживали всего 12 человек, которых осаждающие сумели выбить оттуда. Любопытно следующее: несмотря на то что их целью был грабеж, а разрушение моста открыло для них незащищенные внутренние районы страны, пираты остались на месте вместо того, чтобы подняться вверх по течению. В марте к осажденным пришло подкрепление. Город получил продовольствие, северный мост был восстановлен, а укрепление у моста – выстроено заново.

После этого, хотя вспомогательные войска ушли, связь с внешним миром в некоторой степени поддерживалась. В мае неожиданное нападение данов чуть было не увенчалось успехом, но провалилось. В июне вторая попытка снять осаду потерпела поражение. Вскоре после этого пираты напали на город в последний раз, что явилось переломным пунктом осады. К этому времени они построили так много катапульт, что получили превосходство в мощи метательных орудий. Имея это преимущество, они атаковали город со всех сторон, но снова – и на этот раз окончательно – были отброшены. Сразу после этого, узнав, что слабовольный император Карл Толстый собрал большую армию, они были рады получить от него взятку за то, чтобы они оставили Париж, и какое-то время опустошали юг страны. Этот неубедительный и бессильный итог не подпортил морального эффекта от успешного сопротивления пиратам. После этого поражения викингов стали более многочисленными, чем их победы. Это был поворотный пункт в ситуации, угрожавшей всей западной цивилизации.

Глава 5

Общая картина феодальных войн, включая сражение при Гастингсе, 1066 г.

Период феодализма, благодаря которому христианский мир в IX веке сумел отразить натиск викингов, длился как этап общественного развития, свыше пятисот лет. Его продолжительность дает нам возможность относиться как к единому целому к периоду с IX по XVI век. Поэтому я начинаю эту главу с общей картины военной обстановки на протяжении всего этого периода.

У нас есть описание армий периода раннего феодализма, принадлежащее критическому перу их врага, императора Восточной Римской империи Льва VI, который правил в Константинополе в 886 – 912 годах.

«Франки и лангобарды храбры и дерзки сверх меры, хотя последние уже не те, какими были когда-то: они рассматривают малейшее движение в сторону тыла как позор и будут сражаться всякий раз, когда вы предлагаете им это. Когда их всадникам приходится туго в кавалерийском сражении, они слезают с лошадей, отпускают их и скорее будут биться, стоя спиной к спине, против численно превосходящих сил противника, нежели станут спасаться бегством. Стремительная атака франкской кавалерии, вооруженной прямыми длинными мечами, копьями и щитами, столь страшна, что лучше всего уклониться от генерального сражения с ней до той поры, пока все шансы не будут на вашей стороне. Следует воспользоваться отсутствием у них дисциплины и порядка. Происходит ли сражение в пешем или конном строю, они нападают плотной, неповоротливой массой, которая не может маневрировать, потому что у них нет ни организации, ни выучки. Племена и семьи стоят все вместе, составляя воинские отряды, присягнувшие на верность своим вождям, но у них нет ничего, что могло бы сравниться с нашим четким делением на батальоны и бригады. Поэтому они быстро приходят в замешательство, если на них внезапно напасть с фланга и с тыла – это легко сделать, так как они совершенно беспечны и пренебрегают выставлением дозоров и конных кавалерийских постов и не производят должный осмотр местности. Они располагаются лагерем беспорядочно, не строя вокруг укреплений, так что их легко разбить в пух и прах, если атаковать их ночью. Ничто не приведет к большему успеху в борьбе с ними, чем ложное бегство, которое приводит их в засаду, так как они ведут преследование поспешно и неизменно попадают в западню. Но, возможно, самой лучшей тактикой является затягивание военной кампании и заманивание их в горы или в бесплодную местность, так как они не заботятся о своем снабжении продовольствием, и когда их запасы истощаются, их энергия улетучивается. Они плохо переносят голод и жажду и после нескольких дней лишений бросают свои знамена и незаметно, как можно скорее, ускользают в свои края. Ведь они лишены всякого уважения к своим военачальникам – один дворянин считает себя не хуже другого, – и они сознательно не будут подчиняться приказам, когда становятся недовольны. Их вожди не лишены слабости поддаться искушению и получить взятку; умеренная сумма денег сорвет один из их военных походов. Поэтому в целом более легким и менее дорогостоящим методом борьбы с франками будет изматывание их армии в небольших стычках, затягивание боевых действий в бесплодных районах и отсекание их от запасов продовольствия, чем попытки разбить ее одним ударом».