Войны времени
Шрифт:
И вновь её ничто не удивило. Надо было срочно снять сушащееся на верёвках бельё, пока его не замочил внезапный дождь. Хотя торопиться уже не стоило. Ливень стался такой, что панталоны хозяйки вымокли дважды и трижды снова! Да и не страшно. Уж чего-чего, а белья у леди хватит на пятерых. Для кого только наряжается? Ни мужа, ни жениха даже. И не уродина вроде. Слегка только картавит и косит на один глаз. Ну и что? Мужикам не глаза нужны! Да и приданное за ней такое, что порядочный господин хоть на бревне женится. Ан нет. Не берут дурёху. А ей уже шестнадцать. Ещё год и перестарок.
За этими мыслями Ольга не заметила,
– Рыбка моя, я еле дождался, – просипел не то прокуренный, не то пропитой мужской голос.
Ноги Ольги ослабли. Это тебе не муж, и даже не рыночный азербайджанец. Этот мужик всем мужикам мужик! Ольга как-то столкнулась с его женой – ключницей. Та, девушка о таком и подумать не могла, умоляла её чаще завлекать собственного мужа. «Ни сна, ни отдыха, – жаловалась она, – только давай, давай, и снова давай! Я детей кормить не успеваю. А этому ироду, что дети, что не дети! Старшая уже говорит, что вы с папой так по ночам елозите, что скоро изба развалится!»
Изба. Была б изба. Если это чудовищное нагромождение брёвен можно считать хоть чьим-то домом. Дёрн вместо черепицы? Это какой-такой умный сантехник изобрёл? Дыра в углу того, что можно аккуратно назвать помещением – сортир? Хотя, если поставить стульчик без сидушки, то вполне себе удобно. Пока ещё никто не догадался. На корточках как-то привычнее. Здесь вообще с подозрением относились к любым новшествам.
Ольга как-то отчётливо понимала, что это не сон. Ещё она понимала, что это её мир. Здесь она своя. И эти жадные руки, что жмут её тело, и эти влажные губы, что ищут её рот, это всё настоящее её. И грубо задранный подол платья, и шлепок по ягодицам вместо предварительных ласк. Ничего, что она не видит даже лица того, кто так бесцеремонно пользуется её телом. Каким-то неведомым ей путём пришло горячее, как его руки, осознание – он имеет на это право и его зовут Олегом.
Полностью удовлетворённая женщина очнулась на лавочке в парке. Не сразу ощутив своё тело, она некоторое время ловила взгляды прохожих. Они были осуждающими у стариков, и задорными у молодёжи. Приподняв голову, она согласилась с первыми. Матери семейства не пристало лежать с раздвинутыми ногами на лавочке в парке. Слава богу, хотя бы в трусах. Всё-таки в каждом мире есть своя прелесть. В данном конкретном случае – наличие нижнего белья. На мгновение, представив себя на лавочке в задранном мокром шерстяном платье и без ничего под ним, она рассмеялась.
Проходящий мимо доморощенный репортёр-блогер, подробно снимал её на свой телефон. Чувство самосохранения у сегодняшних молодых отсутствует напрочь. Она услышала, как он весело вещает в прямом эфире:
– Нам не задует! Нам не задует! Преимущество маминых трусов! Это вам не стринги с хорошей вентиляцией! Женщина в парке устроила модный показ! Девушки, оцените качество ткани особенно уплотнённой в зоне слияния!
Она пошла за этим придурком на полном автомате. По большому счёту, ей наплевать было, как на его идиотские шутки, так и на слюни разинувших в предвкушении рты малолеток. Тем более что большинство из них такими малолетками по жизни и останутся. Каждый день встречаешь таких на дорогах за рулём личных автомобилей, в общественном транспорте, да и просто на улице. Бороды
Вот так просто она и пошла за самодеятельным режиссёром. Так же просто она его убила. Получилось как-то даже повседневно. Ольга некоторое время потратила, рассматривая свои руки. Ничего особенного не обнаружила. Руки, как руки. Просто, только что свернули шею какому-то парню. Потом взяла его телефон, повернула камерой к свежему и тёплому ещё трупу. Трансляция онлайн продолжалась.
– Вот как бывает! – пропела она, довольно хрипло и не попадая в ноты. – А бывает и сильно хуже. Желающим повторить подвиг вашего дохлого товарища советую запастись памперсами. – Ольга сморщила носик. – При жизни он видимо избегал туалета. Вот теперь после смерти сильно протёк.
Расслабившиеся с гибелью мозга мочевой пузырь и кишечник действительно не прибавили трупу привлекательности.
Телефон улетел в сторону ближайшей стены. Там он и разбился о старые кирпичи какой-то пристройки, времён дуэли Пушкина с Дантесом. Смотреть на результаты своих поступков не в ту, не в другую сторону женщина не соизволила. Ей было наплевать, как на труп молодого парня, так и на останки телефона. Для неё сейчас это было равнозначно некритично. Хотя труп, немного подумав, она всё же оттащила за кусты, росшие вдоль дорожек парка. Не затем, чтобы его не нашли. Просто, она увидела мамаш с маленькими детишками, и решила, что наблюдать мёртвое тело им не стоит. Разумеется, детям, а не мамам.
Куда-то возвращаться надо было всё равно. И она вернулась в дом, где всё пропахло потом мужа и разбросанной по всем углам кашей сына. Быстро прошла в ванную комнату, заперла на задвижку дверь. Оперевшись обеими руками в раковину умывальника, уставилась в грязное зеркало на своё такое же грязное отображение. С той стороны стекла на неё смотрела не она. То же лицо, те же глаза, те же губы. Но это была другая женщина.
– Кто я? – требовательно спросила она.
Женское лицо в зеркале только ухмыльнулось.
– Верни меня в тот мир, – попросила она. – Верни, сволочь! – Она уже кричала. – Я хочу быть там! Хочу! Верни меня!
– С тобой всё в порядке, дорогая? – Голос мужа из-за двери только сильнее вывел её из себя. – Может валерианки?
– Уйди, – сдерживаясь из последних сил, попросила она. – Просто уйди сейчас, если жить хочешь.
– А с кем ты там только что разговаривала? – спросил наивный мужчина.
– Пошёл вон! Вон! – Уже закричала она в полный голос.
И тогда раздался звонок в дверь.
Посланный только что куда подальше муж, ещё не успев осознать всей глубины своей никчёмности, поторопился в прихожую. Он всегда отпирал дверь на звонок, даже не спрашивая, кто пришёл. В дополнение ко всему остальному, это её тоже очень раздражало. Эта наивная простота человека, уверенного в том, что ничего плохого с ним никогда случиться не может. Человека, которого просто никогда элементарно не били.
Дверь открылась, и через порог шагнул маленький мужчина в сером костюме тройке. За порогом топтались два полицейских в своей ужасной мышиного цвета форме.