Воющий для тебя
Шрифт:
— Похоже на то. Вчера он был с водителем.
— Круто, — пробормотал Джефф. — Я возьму спальню. Ты посмотри здесь.
Я подошла к небольшому столику, открыла ящик и просмотрела бесплатные и центральные Чикагские журналы. Я нашла выброшенные квитанции другого постояльца на смотровую площадку Башни Хэнкок [7] , датированной больше месяца назад и целлофановую обертку мятного леденца.
Ничего не затерялось между диванными подушками, ничего не было засунуто в подушки. Под диваном я нашла только клочья пыли, мусорное ведро было пустым.
7
Башня
Проверив гостиную, я направилась к двери спальни.
Джефф стянул простыни, подушку и одеяло с кровати и методично проверял их.
— Тумбочки? — спросила я.
— Еще нет, — ответил он, не поднимая головы.
Я подошла к дальней стороне кровати, открыла ящик. Там были обычная Библия и маленький блокнот. Больше ничего. То же самое с тумбочкой с другой стороны.
Когда я проверила обе, встала, положила руки на бедра, и осмотрела комнату. Я не была уверена, что ожидала найти; что-то на подобие того, что он забыл прихватить с собой корону, или след из оставленных крупиц короны в стиле Гензель и Гретель [8] .
8
«Гензель и Гретель» (нем. H"ansel und Gretel; уменьшительные немецкие имена от Йоганн и Маргарита) — сказка братьев Гримм. История о юных брате и сестре, которым угрожает ведьма-людоедка, живущая глубоко в лесу, в доме, построенном из хлеба и сладостей. Эти дети, попав к ведьме, спасают свои жизни, благодаря находчивости.
— Фэллон.
Я подняла глаза. Джефф стоял с другой стороны кровати, жестом подзывая меня подойти. На кровати были четыре небольших рекламных плаката. И в углу плаката у подножия кровати, на ближайшей к двери стороне, был клочок темной ткани.
Он крепко застрял, зацепился за край матрасной пружины, которая проткнулась через покрытие. Я аккуратно потянула его, вытаскивая.
Это был фиолетовый бархат, та же ткань, что и у подушки, на которой лежала корона.
— Боже, — произнес Джефф. — Я надеялся, что это было совпадение. Это действительно отстой.
— Ага, — согласилась я. — Это действительно, действительно отстой.
Я проигнорировала вспышки унижения, села на кровать, достала телефон и послала картинку ткани и отчет Гейбу. Пока мы ждали ответа, я убрала ткань в карман, как доказательство преступления.
Джефф сел рядом со мной.
— Я могу надрать ему задницу, если хочешь.
Я невесело улыбнулась.
— Хотела бы. Но я все еще думаю, что это странно. Я имею в виду, что не знаю его достаточно хорошо, но я бы не заподозрила его в этом. Ворваться в дом? Украсть корону? — Я покачала головой. — Он был таким кротким.
— Если ваше свидание прошло не очень хорошо, возможно, он подумал, что это был его единственный оставшийся вариант. Он говорил что-нибудь, что намекнуло бы, что у него был план?
Я пожала плечами.
— Он спрашивал об инициации. Интересовался, беспокоит ли меня то, что Коннор получает корону вместо меня.
Джефф фыркнул.
— Я удивлен, что ты не надрала ему задницу за это. Или, может, наградила его своим "самым рассерженным" взглядом.
— Моим "самым рассерженным" взглядом?
— Ну да, знаешь.
Он повернулся ко мне лицом, опустил подбородок и одарил меня искусным жестоким взглядом.
— Я так не делаю.
— О, еще как делаешь, — заверил он. — Ты очень самоуверенная.
— Я не самоуверенная. Я просто права. Обычно.
— И очень недовольна, когда ты ошибаешься. Особенно, когда я прав.
У меня началась пульсирующая головная боль, и его словесные игры не помогали. Я закрыла глаза и потерла виски.
— Что за дерьмовый день.
— По царски, — ответил Джефф, усмехаясь игрой слов. — Но я могу сделать его лучше.
Я почти рассмеялась от бравады в его голосе, но Джефф двинулся слишком быстро. Прежде, чем я успела возразить, его губы встретились с моими, отсекая возражения. Он наклонился вперед, его настойчивый рот, рука на моей щеке. Он целовал меня с жадностью, с рвением, как мужчина, которому долгое время отказывали.
Я позволила ему целовать себя. Я позволила ему соблазнить себя укусами и поцелуями, и рукой, которая ласкала мою щеку. А потом я поцеловала его в ответ, мои пальцы скользнули в его волосы, притягивая его ко мне.
Его магия рванулась вперед. Тогда как магия Патрика смешалась с моей, Джеффа танцевала, дразнила и соблазняла. Она окутала нас обоих, намекая на огонь, который мы могли так легко разжечь…
До тех пор, пока я не вспомнила, где мы были, и что там делали.
Искра угасла.
Я встала с трясущимися коленями, и отошла от него, мое сердце колотилось в груди как бой литавры [9] .
— Джефф, мы не можем. Я не могу.
— Ты можешь, — отрезал Джефф, потирая рукой лицо с очевидным разочарованием. — Но не станешь.
9
Литавры — ударный музыкальный инструмент с определённой высотой звучания. Представляют собой систему двух и более (до семи) металлических котлообразных чаш, открытая сторона которых затянута кожей или пластиком, а нижняя часть может иметь отверстие.
— Это не справедливо.
Он посмотрел на меня, с печалью в глазах.
— Ничто из этого не справедливо, Фэллон. Для обоих из нас.
Зазвонил мой телефон.
Мы таращились друг на друга до третьего гудка, затем я заставила себя проверить экран. Это был Габриэль.
— Алло?
— Я говорил с Ричардом. Он ничего не знает о короне или инициации. Я думаю, он был честен. Но он признал, что был обеспокоен Патриком.
— Я включаю тебя на громкую связь, — предупредила я. — Что ты имеешь в виду, под он обеспокоен Патриком?
— Я не совсем уверен. Я также не уверен, насколько четко он видит вещи.
— Из-за болезни?
— Ага. У него нет силы, к которой он привык. Также, я не уверен, что у него все хорошо с памятью. Он знает, что угасает, и волновался, как Патрик будет с этим справляться.
— Если мы правы и он взял корону, то он не будет с ней обращаться правильно, — сказал Джефф. — Мы должны выяснить, куда он двинется дальше.
— Ричард сказал, что он вернулся домой.
— В который из них? — спросила я, размышляя над нашим разговором. — У него их два — семейный дом в Уосау, и хижина возле Шебогайна.