Воздается по вере. Грехи имеют свою цену. Книга третья
Шрифт:
– Если бы Инка хотела, то поговорила с матерью на больную тему. Раз молчит, значит, не считает нужным. Слушай, кто сказал, что она с нами захочет откровенничать? И вообще, может быть, ничего не произошло и, Татьяна Степановна надумала несуществующие проблемы.
– Она мать, она сердцем чувствует, – сомневалась Марта.
– Ладно. Приедет Инка, видно будет, – категорично закончила обсуждение Маша.
В заботах Мария совсем забыло о разговоре с Мартой. В самом деле, никаких тревожных сигналов подруга из Майкопа не подавала. Во время визитов в Приморск вела себя ровно, спокойно. Мало ли что могло
Словом, могло произойти все что угодно и заведомо переживать не имело смысла. Тем более, у Марии хватало собственных забот о близких и родных людях. Но к разговору пришлось вернуться неожиданно скоро. Инна позвонила утром, когда родители еще не успели уйти на работу. Трубку уже на ходу, в прихожей взяла Галина Ивановна, ответив на чье-то приветствие, крикнула в кухню, где Мария кормила маленького Ванюшку:
– Маша, подойди к телефону. Тебя Инна спрашивает.
Дверь хлопнула. Мысли моментально вернулись во вчерашний день. «Значит действительно у Инки не все в порядке, уж коль она прямо с автобуса объявилась», – тревожно подумалось молодой женщине. Она поспешила в прихожую, трубка лежала рядом с телефоном.
– Алло. Привет, Инуля, – ласково проворковала подруга. В трубке молчание и только нерешительное сопение выдавало присутствие на другом конце провода собеседника.
– Привет, Маша, – официальность приветствия и низкий тембр голоса, выдавали волнение. Мне бы встретиться с тобой и поговорить.
Сама не зная почему, Мария сделала вид, что не знала о разговоре Марты с Татьяной Степановной и о срочном приезде Инны в Приморск.
– Когда приедешь, приходи я буду рада встрече, – натужно радостно пробарабанила Маша.
– Я уже приехала. Ты можешь сейчас?
– Конечно. Приходи мы дома только с Ванечкой. Нам никто не помешает.
Через пятнадцать минут две подруги сидели в комнате Марии напротив друг друга. Маша присела на стул около кроватки сына, Инна обосновалась в кресле. Сытый, довольный жизнью маленький Ванечка увлеченно играл в кроватке новой игрушкой, которую предусмотрительно привезла Инна.
– Маш, я специально хотела поговорить именно с тобой потому, что ты как никто другой меня лучше всего поймешь . . .
Было видно волнение девушки, она тщательно подбирала слова. Маша не торопила, с наводящими вопросами не лезла. Правда, она не совсем понимала, почему именно она в состоянии лучше всего понять подругу. Что произошло такого в жизни Инны общего с ее ситуацией?
– Знаешь, сегодня когда ехала в автобусе, вроде все обдумала и даже, можно сказать, отрепетировала свой монолог . . . , а теперь . . . вот . . . растерялась . . . Не знаю с чего начать, – оправдывалась гостья.
– Инка, да ты что? Мы же друг другу почти близкие родственники, – Маша присела на корточки рядом с креслом, взяла в руки ладони подруги. – Уж передо мной то зачем репетировать? Я же все итак пойму . . .
На глазах у Инны вдруг неожиданно навернулись слезы. Теперь растерялась хозяйка. Девушка аккуратно высвободила ладони и, словно маленькую девочку, нежно погладила Марию по голове. Губы у Маши задрожали. Девчонки, не сговариваясь, разревелись. Если бы им кто-то со стороны задал вопрос: «Почему вы плачете? Какое горе у вас случилось?» Вряд ли хоть одна из них дала вразумительный ответ. Бывает. Накатит волна необъяснимой печали и, потекли слезы.
– Не обращай на меня внимания, – всхлипывая и утирая предательскую влагу на щеках, шептала Инна. – Просто, понимаешь, мысли в голове хороводятся не первую неделю, а поговорить не с кем.
Мария вернулась на свой стул. Ванюша, как ни в чем не бывало, таскал за лапы пластмассового мишку, не обращая внимания на прослезившихся подруг.
– Мы же в прошлые выходные виделись. Почему ничего не сказала? – удивилась она.
– Все было в подвешенном состоянии. Хотелось надеяться на лучшее . . . , а этого лучшего . . . не случилось.
– Слушай, Инуля, дорогая моя, я ничего не понимаю. Ты можешь внятно объяснить, что же на самом деле происходит в твоей жизни?
Инна нерешительно теребила в руках носовой платок. Наконец, глубоко вздохнув, смахнув с лица какое-либо напоминание о минутной слабости, начала свое повествование:
– В общем, я познакомилась с хорошим парнем. Хочу сразу сказать, что я старше его на целых четыре года, – вопросительно посмотрела на собеседницу, как та относиться к такой совсем неоднозначной информации.
Маша поняла этот взгляд и отреагировала на него моментально:
– Ну и что? Какая разница кто кого старше? Бывает люди взрослые, седые, а рассуждают словно подростки. Бывает наоборот – парень молодой, а словно уже жизнь прожил. Возраст – не показатель.
Ощутив полную поддержку, Инна продолжила смелее:
– Маш, он хороший, добрый, серьезный . . . Он уже отслужил армию. Работаем мы с ним на одном заводе. Он, понимаешь, . . . слесарь . . . , – и опять тот же вопросительный взгляд, как игра в пинг-понг. Гостья – информацию о возлюбленном, хозяйка – комментарии к ней.
– Ну и что? Всем инженерами быть? Есть слесаря куда грамотнее инженера. Тебе с человеком жить или с его профессией?
– Ты даешь, уже и под венец меня определила, – хохотнула Инна.
Мария не меняя серьезного выражения лица и одновременно отмечая улучшение в настроении подруги, заметила:
– Если бы у тебя не случились далеко идущие отношения, ты вряд ли стала о них переживать и делиться со мной. Думаю у тебя с этим «молодым слесарем» все серьезно. – Маша многозначительно подмигнула.
Инна расплылась в ликующей улыбке.
– Ты совершенно права. Мы с Николаем, его так зовут, встречаемся четыре месяца. Он парень простой, ухаживал за мной просто: с цветами, но без красивых слов. Понимаешь, во всем чувствовалось, что у него ко мне серьезные намерения. Он всегда говорил, словно вопрос общего будущего уже решенный. Остались так, формальности – сбегать в ЗАГС, сыграть свадьбу и, долгая счастливая семейная жизнь нам обеспечена.