Воздается по вере. Грехи имеют свою цену. Книга третья

Рузант Марина

Бессловесный, придавленный то ли тучами, то ли неприятной ситуацией, парень нервно мял кепку в руках, ежился от каждого порыва ветра и старательно отводил глаза от лица девушки. Они молча стояли рядом, каждый про себя торопил отъезд автобуса. Неприятное для обоих действо затянулось и хотелось поскорее обрубить концы, закончив неудавшийся роман. Наконец водитель пригласил подняться в автобус и занять свои места. Взглянув в последний раз на несчастного, придавленного обстоятельствами возлюбленного,

Инна вдруг неожиданно для самой себя и тем более Николая, обняла его, прижалась щекой к его небритому лицу и нежно поцеловала в губы. «Спасибо тебе за все: за любовь, за надежду. Теперь я знаю, что значит любить. Прощай, будь счастлив!» Она вскочила на подножку автобуса и скрылась в салоне. Тяжелая машина медленно тронулась с места. Сделав круг по привокзальной площади, он выехал на дорогу и скрылся за зданиями.

Пока автобус медленно двигался по площади, Николай как слепой шел за ним следом. Его душа словно отделилась от тела и теперь на глазах у своего хозяина уезжала вместе с Инной. Видимо она не хотела жить в теле, которое покинула любовь. Какой-то незримой нитью Николай, привязанный к автобусу, все шел и шел за ним. При всем многолюдье на улице, город стал вдруг пустым. Жизнь потеряла смысл, коль не нашлось сил решиться на отъезд, то нестерпимо захотелось забыться. Он переступил порог питейного заведения под названием «Рюмочная». Между тем, с каждым километром автобус, дальше увозил рыдающую девушку от печального прошлого в иную жизнь, где в рядом родные, близкие подруги и все привычно знакомо, но нет любви и любимого . . .

Инна устроилась на завод в Приморске, вспыхнувшие было разговоры относительно ее неожиданного возвращения, потихоньку утихли. Жизнь худо-бедно наладилась. Конечно, сердце еще саднила незажившая рана, но и сама девушка и близкое окружение понимали, что любовь без страданий не уходит. Эту стихию необходимо пережить. Душа должна отболеть. Днем несчастная представала перед обществом «в полной боевой готовности», а по ночам ревела в подушку, оплакивая собственные переживания.

Прошел месяц. В один из пятничных вечеров, когда хозяева уже готовились ко сну, раздался звонок в дверь. Сама не понимая почему, к двери бросилась Инна. Два поворота ключа, дверь распахнулась и, в темной пустоте дверного проема сначала возникло до боли знакомое лицо Николая, потом он сам с чемоданом в одной руке, в другой он сжимал все ту же кепку. Они, замерев, молча смотрели друг на друга, девушка сделала шаг в сторону, тем самым, предлагая гостю войти. «Я насовсем», – еле слышно прошептал молодой человек. Она его услышала, скорее не ушами, а сердцем. Слезы хлынули из глаз даже не ручьями, но полноводными реками. Николай, бросив у ног чемодан, обнял любимую и прижал ее к себе, будто боялся, что этот миг закончится и она опять исчезнет. Такими, слившимися воедино, их застали родители.

А дальше события развивались с космической скоростью. В ближайший понедельник молодые отправились в ЗАГС подавать заявление на регистрацию брака. Свадьбу сыграли скромную, присутствовали только самые близкие люди, в том числе Инна пригласила Машу и Марту. Вырваться от маленького Ванечки случилось не на долго. Улучшив момент во время веселья, подружки потихоньку уединились в кухне.

– Знаешь, Инуля, мучает меня один вопрос, – открывая бутылку «Боржоми», поделилась своими сомнениями Маша.

– Всего один? – весело отреагировала невеста, подставляя фужер.

– Да. Но ответь только честно. Почему ты тогда захотела обсудить свою ситуацию именно со мной?

Инна хитро улыбнулась, обняла подругу за плечи:

– Только ты одна меня могла тогда понять. Тебя ведь тоже сразу после знакомства не приняли родители Сашки. Значит, ты уже переживала состояние отвергнутой, несостоявшейся невесты. Ты прошла, пережила уже то, с чем мне пришлось столкнуться. Я верила тебе. Я знала, что ты можешь дать мне правильный, взвешенный совет, без жалости и соплей. Как видишь, не ошиблась! Спасибо тебе, Машка!

Губы у подруг задрожали одновременно. Маша уткнулась головой в плечо Инны, давая возможность себе и ей передышать трогательный момент, не расплакаться. Инна заговорила первая:

– А меня настораживают слова мамы. Они постоянно крутятся в голове, обрастая страхами.

Маша насторожилась, отпила из фужера.

– Ты ничего не говорила. Какие слова?

Инна, не торопясь, отошла к окну, уже оттуда, обернувшись лицом к подруге, произнесла:

– Мама сказала, что жениться без согласия родителей, это не по-людски, что такое счастье – краденное, и оно не на долго . . .

– Я, пожалуй, соглашусь с ней только в одном – это не по-людски, но кто виноват? Разве вы не пришли к ним за благословением? Разве ты вошла в их дом, как воровка, с пузом на носу? Нет. Все было честно и по любви. У меня такое предчувствие, что пройдет совсем не много времени, и они смирятся с волею судьбы. Родишь им внука, претензии закончатся. Ты же сама обращаешься к моей ситуации. Да, родители моего мужа меня, скажем мягко, не очень жалуют. Ну и что? Мы – в Солнечном, они – в Приморске.

– Да уж, они – в Майкопе, мы – в Приморске, – рассмеялась Инна.

В дверь кухни вкрадчиво постучали.

– Входите, мы одеты! – откликнулась на стук невеста.

– Девчонки, народ вас потерял. Давайте к столу, – из-за приоткрытой двери просунулась голова мужа Марты, Юрки Марсова.

– Идем, идем! – Инна увлекла в комнату подругу. Веселье продолжалось.

Конец ознакомительного фрагмента.