Воздаяние храбрости
Шрифт:
– Не пренебрегайте необходимым. Глупышка может обидеться, пойдут ненужные разговоры.
– О нашей встрече она не проговорится? – спросил Новицкий.
– Нет, – без тени сомнения ответил Кемпбелл. – Она же не захочет, чтобы ее зашили в мешок и зарыли на свалке. Впрочем… впрочем, рано или поздно это непременно случится.
Сергей кивнул понимающе.
– Чрезмерное знание отягощает жизнь человека.
– Точно, – опять расплылся в улыбке Ричард. – Царь Соломон был человеком мудрым. Его… корреспонденты работали в полную силу. И послал он их в землю Ханаанскую…
– Мне
– Возможно, – легко согласился Кемпбелл. – Отец Виктор в Хэрроу всегда сетовал, что я не тверд в знании текстов. Но Аллах с ними! Расскажите, как вы ушли из аула. Судя по лезвию, мой подарок вам пригодился.
– Еще как! – воскликнул Сергей и наскоро пересказал Ричарду обстоятельства своего избавления и, не удержавшись, добавил еще рассказ о последствиях: гибели Зейнаб и своей стычке с отчаянным и могучим Абдул-беком.
Кемпбелл слушал внимательно и только сокрушенно помотал головой, когда Новицкий описывал смерть жены.
– Я сочувствую вам, дорогой Серж, – произнес он самым сердечным тоном, на который, кажется, был способен. – Жаль, что вам не удалось отомстить этому негодяю. Бек – человек страшный. Десять дней мы ехали вместе по Кавказским горам, и меня не оставляло ощущение, что я путешествую рядом со страшным зверем. Тигром, львом, леопардом. Сейчас он настроен мирно, но в любой момент может по случайной прихоти просто взмахнуть мощной лапой и – конец!
Новицкий вспомнил мощную фигуру Абдул-бека, на несколько секунд заслонившую остальной мир, снова увидел воочию, как играют солнечные лучи на лезвии высоко поднятого кинжала, и – промолчал. Вся часть его жизни, что была связана с дагестанским беладом [10] , еще ныла и кровоточила. Смерть Бетала и Мухетдина, тяжелые раны Атарщикова и Темира тяготили его сознание, его совесть, не давали до сих пор вздохнуть в полную силу, расправить плечи. Что же до Зейнаб, то он просто запретил себе думать о ней как о мертвой. Тысячу раз прав был Мадатов, сказал он себе опять – в сотый, наверно, раз, – что не разрешил ему открыть гроб. Теперь он видел лишь тоненькую легкую фигурку, словно летевшую над узкими и грязными улочками чеченского аула, над осыпями горных склонов, над самой жизнью его, Сергея Новицкого, надворного советника, подполковника русской армии, тайного агента некоего секретного департамента.
10
Белад – в Дагестане и Чечне предводитель шайки удальцов, живущих разбоем.
Он встряхнулся и заметил, что Ричард смотрит на него с симпатией и участием. Конечно же, Кемпбелл через своих людей и в горах, и в Тифлисе знал его жизнь совершенно во всех подробностях. Плохо то, что у него, Новицкого, до сих пор нет таких надежных осведомителей хотя бы в Тебризе. «Попросить Дика поделиться частью своей так широко расставленной сетки», – подумал он, улыбнувшись в душе, но тут же оборвал неподходящие мысли, поскольку не знал, что же может предложить он
– Хочу предупредить, Серж, – вас собираются убить в ближайшие дни.
С той минуты, когда мальчишка извлек из-за пазухи рваного халатика сломанный нож, Новицкий ожидал подобного сообщения. Кемпбелл не стал бы вызывать его на ночное свидание, рискуя собственной головой, если бы не собирался сообщить экстраважное. И все-таки как не был готов Сергей к любым неожиданностям, как не настраивал он себя, при слове «убить» тело его внизу живота превратилось в большой ледяной комок. Отчаянным усилием воли он заставил себя разжать зубы и постарался, чтобы голос его звучал спокойно, даже слегка насмешливо.
– И чем же это я, скромный переводчик, сумел насолить сиятельному Аббас-Мирзе? – спросил он, стараясь попасть в тон собеседнику.
Ричард, напротив, сделался довольно серьезен.
– Вы, Серж, пока что ничем. О вашей деятельности… корреспондента… пока, насколько могу судить, никто не догадывается. То есть, – поправился Кемпбелл живо, – наверное, подозревают, но в границах положенного. Суть в другом – собираются вырезать все посольство.
– Наследник не боится гнева отца?
– Фетх-Али-шах притворится, что гневается на своевольного сына, ну да и только. Насиб-Султанэ заполучил влиятельного союзника в Тегеране. Сеид-Магомет – первый мулла при особе шаха, тоже требует войны с русскими. И шах уже целиком под его влиянием. Да вы сами могли оценить поворот двора: вспомните историю с письмом.
Новицкий хорошо помнил эту историю: князь Меншиков настаивал на том, чтобы шах собственноручно принял послание российского императора. Переговоры были долгие, упорные, но наконец персы пошли на уступки. Однако в тот момент, когда посол протянул руку с бумагой, Фетх-Али сделал вид, что увлечен неким событием справа, и письмо принял его министр.
– Сеид-Магомет хорошо подготовил это случайное происшествие, – продолжал между тем Кемпбелл. – Мальчишку, что уронил алебарду, накажут, может быть, даже убьют, но какое это уже имеет значение!
– Гораздо большее значение имеет то, что трон, на котором восседает Фетх-Али-шах, подарен ему королем Великобритании.
Кемпбелл еще более оживился.
– О! Так вы уже знаете эту историю! Что ж, ваши люди работают даже лучше, чем я полагал.
Он отпустил сомнительный комплимент лишь для того, чтобы пустить следом разящий удар.
– Но вы, Серж, постарались отвлечь владыку Ирана от высокой политики. Ваш император прислал в Тегеран уникальное лежбище. Насколько мне известно, именно вы отвечали за его своевременную доставку.
Новицкий поклонился и решил отыграть хотя бы очко.
– Ваши люди осведомлены не хуже меня.
Кемпбелл расхохотался вполголоса.
– Помилуйте, да об этом знает любой торговец хной на тебризском базаре. Но согласитесь, что Георг IV сделал более ловкий ход, чем ваш Николай I.
– То есть он решил направлять политику Тегерана через известное место, – злобно съязвил Новицкий.
Кемпбелл сначала уставился на него, а потом, сообразив шутку, залился смехом, совершенно запамятовав об осторожности.