Воздух, которым он дышит

Черри Бриттани Ш.

 В ту ночь она была моим экстази. Моими галлюцинациями.

 Я любил вкус клубничного блеска на ее губах.

 Ее обнаженное тело было скрыто моим, мои губы изучали ее шею, пока она выгибала свою спину.

— Ты знаешь, как красивы твои глаза? — спросил я, сидя с ней и прижимая ее к себе.

Она снова улыбнулась. Это тоже красиво. Пальцем я очертил изгибы ее тела, вбирая каждый миллиметр ее красоты, запоминая.

— Они просто карие, — ответила она, расчесывая своими пальцами мои волосы.

Она была неправа. Они не просто карие,

и я замечал их все больше каждую ночь, которую проводил с ней. Если смотреть ближе, то можно увидеть несколько вкраплений золота, плавающих в радужке ее глаз.

— Они красивые.

В ней нет ничего некрасивого.

Языком я провел по ее затвердевшему соску. Она задрожала. Зависимость от моих прикосновений сочилась из каждой ее клеточки, когда она молила меня исследовать ее самые глубокие страхи и самый сладкий вкус. Я провел рукой по ее спине и поднял Элизабет так, чтобы мы оба сидели в темноте моей спальни. Я смотрел в эти красивые глаза, пока раздвигал ее ноги и располагал Элизабет напротив меня. Она едва заметно кивнула, тем самым давая мне разрешение делать именно то, ради чего она пришла в мой дом.

Я схватил презерватив со своей тумбочки и открыл его.

— Как ты хочешь? — спросил я.

— Что?

Мои губы были напротив ее губ. Когда я говорил шепотом, мои вздохи наполняли ее изнутри.

— Я могу быть грубым. Могу быть нежным. Могу заставить тебя кричать. Могу заставить тебя плакать. Я могу трахать тебя так жестко, что ты не будешь способна двигаться. Или могу трахать тебя так медленно, что ты будешь думать, что я влюблен в тебя. Так что скажи мне, как ты хочешь. Ты контролируешь это.

Пальцем я чертил круги в самом низу ее спины. Мне был необходим ее контроль. Мне было необходимо, чтобы она взяла на себя ответственность, потому что я терял свою связь с реальностью.

— Ну, разве ты не джентльмен? — нервно пробормотала она.

Я приподнял бровь.

Она вздохнула, избегая встретиться со мной взглядом.

— Нежно и медленно... будто ты любишь меня, — прошептала она, надеясь не казаться слишком отчаявшейся.

Я не сказал ей, но именно так я в ней и нуждался.

Это точно так, как я бы любил Джейми в ее день рождения.

Боже, я сошел с ума.

Как же страшно, что мысли Элизабет были почти точной копией моих собственных.

Как два человека, таких сломленных, могли найти разбитые осколки друг в друге?

Сначала я медленно вошел в нее, наблюдая, как ее тело реагировало на мое вторжение. Она прикрыла глаза, когда я толкнулся глубже, и ее губы раскрылись, позволяя вырваться крошечному стону. Когда языком я пробежался по ее нижней губе, я оказался в клубничных полях, пробуя всю ее.

Мои руки дрожали, но я сдерживал нервное состояние, сфокусировавшись на глазах Элизабет. Она успокоила свое дыхание, на мгновение помещая ладонь на свое сердце. Ее глаза были напротив моих, она смотрела на меня так, будто мы никогда не увидим друг друга снова — это ощущалось так, словно мы оба боялись потерять этот маленький кусочек комфорта.

Видит ли она его, когда смотрит на меня? Помнит ли она его глаза?

Я был почти уверен, что ее сердце билось так же сильно, как и мое.

—

Я могу остаться на ночь? — прошептала она, когда я приподнял ее бедра и положил Элизабет на спину напротив изголовья.

 — Конечно.

Я вздохнул, проводя своим языком напротив ее уха, лаская ее груди своими руками. Ей не следует оставаться на ночь. Но я хотел этого. Я был так напуган тем, что останусь один на один со своими мыслями, что ответ вырвался из моих уст, будто я умолял.

— Мы можем притворяться до утра, — предложил я.

 «Ей не следует оставаться здесь», — мой мозг кричал на меня. «Что ты делаешь?!» — возмущался он.

Жестче. Мы оба хотели этого сейчас, больше и больше, мы смотрели друг другу в глаза все время. Наши бедра двигались в одном ритме.

— О, мой Бог, — пробормотала она, задержав дыхание. Наши сердца бились в унисон, пока мы позволяли нашим телам стать единым целым на некоторое время. Я скользнул в ее тесноту, и она еще больше выгнула спину.

— Стивен... — прошептала она, но мне было все равно.

— Джейми... — пробормотал я в ответ, и она не возражала.

Мы были чертовски невменяемыми.

Глубже. Я дернул ее за волосы, когда она сплела свои пальцы с моими. Каждую секунду это становилось немного грубее, более дико, более неукротимо.

— Черт, — вздохнул я. Мне нравилось находиться у нее между ног, нравилось наслаждаться видом пота, который скатывался с ее тела. Это ощущалось так хорошо — быть внутри нее, чувствовать, что я в безопасности.

Быстрее. Я хотел ощутить всю Элизабет. Мне хотелось похоронить себя так глубоко внутри нее, чтобы она никогда не забыла способ, которым я заставил ее убежать от реальности. Я хотел трахать ее так, будто она была моей любовью, а я ее.

Я поднял ее правую ногу, поместив на свое плечо, и позволил ей почувствовать каждый сантиметр меня, когда она говорила мне, чтобы я любил ее жестче. Она поняла, что сказала? Она действительно сказала любовь? Я знал, что мы пришли к соглашению, но когда услышал, как это слово срывается с ее губ, на мгновение потерялся в происходящем.

 Я не был им.

 Она не была ею.

 Но, Боже, лгать самим себе — это ощущалось так хорошо.

 У нее сбилось дыхание, и мне понравилось, как ее голова опустилась обратно на спинку кровати. Мне также понравилось, как ногтями она впивалась в мою кожу, как будто никогда не хотела меня отпускать. Затем она моргнула один раз, открывая свои глаза, и я понял, что она сдерживает слезы.

Медленнее. Элизабет спросила меня еще раз, может ли она остаться на ночь. Она, вероятно, нервничала, будто я бы выгнал ее после этого, и она была бы вынуждена вернуться в реальность, где Элизабет была одинока. И я был одинок. Отблески неуверенности отражались в ее глазах. Но я обещал, что не стану выгонять ее. Я мог видеть в ее карих глазах, что она ненавидела быть наедине со своими собственными мыслями.