Воздух, которым он дышит

Черри Бриттани Ш.

— Ну, — сказал он, садясь на одну из коробок. — Я жил своей мечтой. Я видел магию, которую это место могло создать. Сейчас пришло время мне передать это кому-то еще, кто нуждается в небольшой магии в своей жизни. Кому-то, кому нужны маленькие мечты.

— Я не приму твой магазин.

— О, но посмотри, в этом-то вся прелесть. Ты примешь его. Он уже твой. Я оформил все бумаги. Все, что тебе нужно сделать, это поставить несколько «Т» и это расставит точки над «i».

— Что я должен делать со всем этим? — спросил я.

— У тебя есть мечта,

Тристан. Мебель, которую вы создавали с отцом, приведет сюда намного больше людей, чем когда-либо могли привести мои старые кристаллы. Не позволяй никому уничтожать твои мечты, мой мальчик, — он поднялся с коробки, подошел к прилавку и взял свою шляпу. Надев ее на голову, он пошел к входной двери.

— А как же ты? Что ты собираешься делать? — спросил я, наблюдая, как он открыл дверь с колокольчиком, зазвонившим над ней.

— А что касается меня, я собираюсь найти новую мечту, потому что ты никогда не будешь слишком стар, чтобы мечтать и искать магию. До меня дошли слухи, что город нуждается в мастере на все руки, так что есть прекрасная возможность подзаработать немного долларов. Поболтаем обо всех деталях позже, ну, а теперь, увидимся, — он подмигнул мне, выходя за дверь.

Я подошел к двери магазина, быстро открыл ее, смотря в том направлении, в котором исчез мистер Хенсон.

Мой разум начал задумываться о том, что мужчина мог быть чем-то вроде странной галлюцинации, но, когда я посмотрел вниз, на ключи в моей руке, я осознал, что он был реален.

— Что ты здесь делаешь?

Я повернулся и увидел Элизабет, стоящую рядом со мной со скрещенными на груди руками.

— Лиззи, — пробормотал я, почти ошеломленный, что вижу ее, стоящую так близко. — Привет.

— Привет? — прошипела она, врываясь в магазин. Я последовал за ней внутрь. — Привет?! — закричала она. — Ты исчез на месяцы, не дав мне даже шанса объясниться, и потом случайно объявляешься в городе и все, что ты можешь сказать, это «привет»? Ты… ты… ЧЛЕН!

— Лиззи, — сказал я, прищурив глаза и шагая ей навстречу. Она отступила назад.

— Нет. Не подходи ко мне близко.

— Почему нет?

— Потому что, если ты будешь близко, я не смогу нормально мыслить, а мне нужно правильно мыслить прямо сейчас, чтобы сказать то, что мне нужно сказать, — она перестала говорить и огляделась в магазине. — О, мой Бог. Где все? Почему все вещи пропали?

Я прикусил свой большой палец, изучая ее внешность. Волосы Лиз стали длиннее и немного светлее. Она была без макияжа, и в ее глазах все еще была сила, которая смогла заставить меня влюбиться в нее.

— Ты осталась с ней.

— Что? — спросила она, прислонившись спиной к прилавку.

Я подошел к ней ближе, поставив руки на прилавок по обеим сторонам от нее.

— Ты осталась с Джейми.

Ее дыхание стало неровным, и Лиззи уставилась на мои губы, в то время как я уставился на ее.

— Тристан, я не знаю, о чем ты говоришь.

— В день аварии моя мама была в комнате ожидания одна, потому что мы с отцом возвращались из Детройта. Ты увидела

ее, подошла к ней и обняла.

— Это была твоя мама? — спросила она, ее глаза округлились.

Я кивнул.

— И она сказала, что, когда Джейми и Чарли привезли из операционной, ты сидела с Джейми. Ты держала ее за руку, — мои губы парили над ее губами, и я мог чувствовать маленькие выдохи, которые покидали ее рот. — Что случилось, когда ты вошла в палату к Джейми?

Ее голос дрожал, и она моргнула несколько раз перед тем, как немного наклонила свою голову назад, чтобы встретить мой взгляд.

— Я сидела рядом с ее кроватью, держала ее руку и говорила, что она не одна,— я потер рукой лоб, принимая ее слова. — Ей не было больно, Тристан. Когда она ушла, доктор сказал, что ей не было больно.

— Спасибо, — сказал я. Мне нужно было это знать.

Левую руку я переместил к низу ее спины, и притянул девушку ближе к себе.

— Тристан, нет.

— Скажи мне не целовать тебя, — умолял я. — Скажи мне не делать этого.

Она не сказала ни слова, но ее тело дрожало в моих руках. Мои губы прикоснулись к ее, и я поцеловал Лиззи жестко и глубоко, извиняясь за все, что сделал, за каждую ошибку, что я совершил. Когда мы разомкнули губы, она продолжала дрожать в моих объятьях.

— Я люблю тебя, — сказал я.

— Нет. Не любишь.

— Люблю.

— Ты бросил меня! — заплакала она, отталкивая меня. Лиззи пересекла комнату, прикоснулась рукой к своим губам и встала ровно. — Ты бросил меня, не дав шанса объясниться.

— Я не знал, как справиться со всем, что случилось. Иисус, Лиззи. Все в последние месяцы происходило так быстро.

— Ты думал, что я этого не знаю? Я жила в таком же кошмаре, что и ты, но я хотела объяснить тебе, что случилось. Я хотела сделать так, чтобы это сработало.

— Я все еще хочу этого.

Она с сарказмом хмыкнула.

— Поэтому ты продолжал оставлять мне записки? Это был знак того, что ты желаешь этого? Потому что это приводило меня в замешательство еще больше. Это только делало мне больнее.

— О чем ты говоришь?

— Записки. Которые ты оставлял каждую неделю на окне моей спальни в течение пяти месяцев с твоими инициалами. Те же записки, что мы писали друг другу.

Я прищурился.

— Лиззи, я не оставлял тебе никаких сообщений.

— Перестань играть в эти игры.

— Нет, серьезно. Я не возвращался в город до сегодняшнего дня.

Элизабет смотрела на меня так, будто понятия не имела, кем я был. Я шагнул к ней навстречу, но она отшатнулась назад.

— Перестань. Просто я не хочу больше играть, Тристан. Я больше не хочу играть в твои игры. Может быть, если бы ты появился два месяца назад, я бы простила тебя. Или, может быть, месяц назад, но не сегодня. Перестань присылать записки и перестань играть с моим сердцем и с сердцем моей дочери, — она повернулась и покинула магазин, оставляя меня в жутком замешательстве. Когда я вышел наружу, Лиззи уже вернулась в кафе через улицу.