Воздухоплаватель

Кунин Владимир Владимирович

Садился аэроплан Клотильды де ля Рош. К посадочной полосе побежал француз-механик и спокойно пошел какой-то пожилой господин.

Великий князь и Заикин подошли к общей группе, и, улучив момент, Заикин шепотом спросил у Пильского:

— А где ее антрепренер?

— А вот он. — Пильский показал на пожилого господина. Потом посмотрел на удивленного Заикина и добавил: — С Леже она разошлась окончательно перед самым отъездом в Россию... Она тебя очень ждет.

Садился аэроплан Клотильды

де ля Рош. Вот он почти коснулся колесами земли...

...как в эту секунду из мотора полыхнули языки пламени. Аэроплан ударился колесами о землю, подскочил, снова ударился и рухнул, объятый огнем.

— Клава!!! — в ужасе закричал Заикин и бросился к горящему аэроплану.

— Осторожней! Сейчас бензин взорвется!.. — крикнул кто-то.

Но Заикин мчался через все поле, на ходу сбрасывая с себя сюртук. Со всех сторон Коломяжского аэродрома к посадочной полосе бежали люди. Заикин обогнал всех и первым подбежал к искалеченному горящему аэроплану.

Клотильда де ля Рош без сознания лежала под исковерканной конструкцией.

— Клава... Клавочка! — бормотал Заикин и расшвыривал тяжеленные огненные обломки в разные стороны.

Он схватил огромный остов фюзеляжа и с диким напряжением оторвал его от земли.

— Помогите, кто там есть!.. — закричал он, подставляя плечо под полыхающие шпангоуты.

И в эту же секунду к нему подскочили маленький, тщедушный Петр Пильский и великий князь Александр Михайлович.

Они перехватили у Заикина фюзеляж «Фармана».

— Держи! — крикнул Заикин и, нагнувшись, поднял окровавленную Клотильду на руки.

— Немедленно в мой автомобиль! — крикнул великий князь.

Несколько офицеров бросились на помощь великому князю и Петру Осиповичу Пильскому.

— Бегите за ним! — крикнул подполковник Ульянин Пильскому.

И Пильский побежал за Иваном Заикиным. Обожженный, с кровоточащими руками, в сгоревшей рубашке, Иван Заикин почти бежал с Клотильдой де ля Рош на руках.

За ним семенил Петр Осипович.

— К автомобилю, Ванечка... К автомобилю... — бормотал он.

Но Заикин ничего не слышал. Он смотрел в залитое кровью лицо умирающей любимой женщины и говорил ей на бегу!

— Клавочка... Родненькая ты моя! Это я во всем виноват, скотина я неграмотная. Не смог я твоего нисьмишечки прочитать раньше, все стыдился попросить кого-нибудь...

Де ля Рош открыла глаза, увидела Ивана и слабо улыбнулась.

— Бог ты мой, хорошо-то как! — обрадовался Заикин, и слезы потекли у него по лицу. — Петенька, очнулась она, слава тебе, Господи!

Де ля Рош с трудом сказала несколько слов.

— Что? Что она сказала, Петенька? — на бегу спросил Заикин у Пильского.

— Мне кажется, что я всю жизнь любила тебя, — перевел задыхающийся

Пильский.

— И я тебя, солнышко ты мое, бесстрашная ты моя птичка... — сказал Заикин и беспомощно посмотрел на Пильского.

И Пильский повторил то же самое по-французски. Клотильда коротко спросила о чем-то, и Пильский тут же сказал по-русски:

— Я умираю?

— Нет! Нет! Нет! — закричал Заикин в ужасе. — Мы с тобой еще сто лет проживем! И все только счастливо, только счастливо! Мы с тобой над всей Россией летать будем!

И Пильский синхронно переводил Клотильде де ля Рош все, что кричал Иван Заикин.

Они бежали через все поле — Заикин, держа на руках Клотильду де ля Рош, и маленький задыхающийся Петр Осипович Пильский.

Де ля Рош слабо улыбнулась и произнесла два слова.

— Она просит поцеловать ее, — перевел Пильский.

— Сейчас... Сейчас...

Де ля Рош настойчиво повторила эти два слова. И Пильский снова перевел:

— Поцелуй ее.

Заикин замедлил бег и с великой любовью, боясь причинить ей лишнюю боль, поцеловал ее.

И в эту же секунду голова Клотильды де ля Рош откинулась, и глаза ее, устремленные в небо, застыли в мертвой слепоте.

Заикин остановился посреди поля, медленно опустился на колени, да так и остался, осторожно и нежно покачивая на руках тело Клотильды де ля Рош, словно не умерла она, а только уснула и он очень боится ее разбудить.

* * *

К одесскому вокзалу медленно подкатывал петербургский поезд.

В купе спального вагона молча сидели Заикин и Пильский. Вещи были собраны, котелки на головах. Сейчас выходить.

Остановился поезд. Пильский и Заикин встали, взяли свои вещи и, не говоря ни слова, пошли к выходу.

Афиши о полете Заикина украшали здание вокзала.

На перроне стояли Куприн, Ярославцев, Риго, франтик и Пташников. Чуть поодаль — группа чисто одетых торжественных амбалов. Старый портовый грузчик, который преподносил Заикину «козу» на арене одесского цирка, держал в огромной лапище один георгин.

Заикин и Пильекий сошли на перрон и сразу же попали в объятия встречающих.

Куприн тихонько сказал Заикину:

— Мы все знаем,. Ванечка.

Усы Заикина дрогнули.

— Тем лучше. Не будет нужды пересказывать.

Стоявший сзади всех Травин передал Пташникову хлеб-соль на вышитом полотенце, и Дмитрий Тимофеевич с низким поклоном протянул его Заикину.

— Ну, здравствуй, Иван Михайлович! — начал Дмитрий Тимофеевич. — Здравствуй, ты наш богатырь, превозмогший все науки ради большого и светлого...

— Здравствуй, Дмитрий Тимофеевич, — прервал его Заикин. — Здравствуй, благодетель ты мой...