Воздушная битва за Севастополь 1941—1942
Шрифт:
Для выравнивания крена механик корабля приказал откачать соляр из цистерны левого борта и затопить креновые отсеки правого борта, перенеся туда же часть твердых грузов. Этими мероприятиями удалось уменьшить крен до 3. Затапливаемые отсеки непрерывно осушались, тем не менее к 07.23 вода заполнила коридор валов. Из-за обводнения смазочного масла перегревались главные двигатели и их подшипники. В 07.28 вновь последовал налет бомбардировщиков, и «Якорь» получил дополнительные повреждения: упал за борт подъемный кран, затопило ахтерпик и повредило радиостанцию. Крен на левый борт достиг 12, корабль принял 150 тонн воды. Несмотря на тяжелое положение, тральщику пришлось взять на буксир два поврежденных катера. Совместным огнем они отразили последний удар. Считалось, что в ходе многочасового боя СКА-045 сбил один и повредил еще один Ju-88, что немцы категорически отрицают. К счастью, в этот момент налеты прекратились,
19 июня войска Манштейна продолжали развивать успех на Северной стороне. Штурмовые орудия прорвались к берегу Северной бухты в районе бухты Голландия и теперь могли вести огонь по городу прямой наводкой. Безусловно, у них нашлись более важные дела, но часть самолетов VIII авиакорпуса подвергла город новой бомбардировке, впервые использовав новейшие 250-кг зажигательные бомбы Flabo250. Рихтгофен с восторгом писал в своем дневнике, что целый город превратился в море огня, а облако дыма над ним поднялось на высоту 1500 м и вытянулось на расстояние 150 км на восток, достигнув Феодосии! Наносились удары и по аэродрому Херсонесский маяк, где в течение дня бомбами и снарядами были уничтожены один Як-1 и один И-153, повреждены «чайка», «ишачок» и У-26, погибли два летчика. Один из взлетавших И-16 получил прямое попадание снаряда и взорвался, летчик Бабиец погиб.
В этот же день решилась судьба и некогда грозной защитницы Херсонесского аэродрома — плавучей батареи «Не тронь меня». Вот как в своей книге «Эскадра KG51 «Эдельвейс» описывал ее потопление немецкий историк Вольфганг Дирих (Dierich W. Kampfgeschwader51 «Edelweiss». Stuttgart, 1973):
«Стоит упомянуть об одном из успехов группы I/KG51, за которым наблюдали с высот вокруг Северной бухты Севастополя тысячи солдат 11-й армии. В течение недели плавучая зенитная батарея, стоявшая на якоре в Северной бухте около большого маяка на мысе Херсонес и имевшая 164 орудия (!!!; батарея была вооружена четырьмя 76-мм и тремя 37-мм орудиями. — М. М.), вела огонь разрушительной силы. Она препятствовала немецким наземным, морским и воздушным силам вести эффективные атаки опорных пунктов крепости. Независимо от того, откуда вылетали немецкие бомбардировщики, из Тирасполя, Китая (в 9 км севернее Сарабуза, ныне Пролетная. — М. М.), Сарабуза, эта плавучая батарея являлась для экипажей настоящей занозой, причем очень неприятной.
25 июня (автор ошибается — батарея была потоплена 19 июня. — М. М.), когда подразделения уже совершили по три атаки на батарею, командир 2-го отряда капитан Фурхоп решил предпринять еще одну силами всего двух «юнкерсов». Вместе с ним должен был вылететь обер-лейтенант Э. Хинрихс. Замысел состоял в том, что подчиненный отвлечет внимание и подавит зенитный огонь, а командир беспрепятственно разрушит саму батарею.
Солнце уже садилось, когда самолеты вылетели из Сарабуза. Скоро они достигли старого дворца Бахчисарая, готовясь погрузиться в ад Севастополя. Для того чтобы использовать преимущество преобладавшего тогда западного ветра, Хинрихс, летевший первым, проигнорировал старое тактическое правило атаковать со стороны солнца и на малой высоте появился над Северной бухтой с востока. В вечернем свете он увидел плавучую батарею прямо под собой. Русские зенитчики начали стрелять по второму самолету, и Фурхоп набрал высоту.
Тем временем Хинрихс перешел в пикирование. Экипаж так сконцентрировался на цели, что даже не замечал трасс снарядов и пуль, летящих на них. С первого же захода он бомбой SC-250 попал в зенитную батарею, которая пошла ко дну, а взорвавшиеся боеприпасы покончили с ней раз и навсегда. Капитан Фурхоп, уже начавший пикировать, прервал атаку, как только увидел, что бомбы ведущего самолета сделали дело.
Командир 8-го авиакорпуса генерал-полковник фон Рихтгофен пролетал поблизости на своем самолете R156 «Шторьх» и все видел своими глазами. Приземлившись, он сразу же позвонил в штаб эскадры и запросил фамилию пилота, чтобы представить его к награждению Рыцарским крестом… По общему признанию, уничтожение русской зенитной батареи сыграло решающую роль во взятии Севастополя».
Хотелось бы надеяться, что читатель сам определит цену пафоса немецкого автора. Ограничимся лишь двумя комментариями. Во-первых, как и у всей зенитной артиллерии СОРа, у плавбатареи на тот момент практически закончились снаряды. Во-вторых, наличие или отсутствие «Не тронь меня» не могло, конечно же, играть решающей роли в обороне Севастополя — с обеих сторон в третьем штурме друг против друга сражались десятки тысяч людей, сотни орудий и минометов.
Днем самолеты 3-й ОАГ несколько раз вылетали на штурмовку войск противника (11 вылетов на Ил-2, пять на И-15бис, два на И-153 и один на И-16),
Увы, 19 июня чаша весов окончательно склонилась в пользу немцев. Их выход к берегу Северной бухты означал не только разгром советских войск на Северной стороне (вечером этого дня даже Военный совет СОРа признал, что удержать ее невозможно), а имел куда более далеко идущие последствия. Теперь в порту не могло разгрузиться ни одно крупнотоннажное судно. Узнав о выходе противника к берегу бухты, днем 20 июня начальник штаба ЧФ приказал вернуться в Новороссийск крейсеру «Коминтерн», который в охранении трех тральщиков и трех сторожевых катеров накануне вышел с грузом боеприпасов и маршевым пополнением. Захват берега автоматически означал, что Севастопольский оборонительный район не мог получить ни одного тяжелого орудия или танка. Без этих средств ведения современной войны было немыслимо не только отбить утраченные позиции, но и даже удержать оставшуюся территорию. Отныне вся она могла простреливаться обычной полевой артиллерией и просматриваться артиллерийскими наблюдателями. В такой ситуации падение СОРа являлось лишь вопросом времени. Теоретически немецкое командование могло бы блокировать оставшийся анклав силами 1—2 дивизий, перебросив остальные войска на другие участки фронта. Но не таков был Манштейн. Увидев, что оборона дрогнула, он старался «дожать» войска СОРа, не без основания рассчитывая на скорый и полный успех.
ПАДЕНИЕ ЧЕРНОМОРСКОЙ ТВЕРДЫНИ (20 июня — 3 июля 1942 г.)
Последний период боев за Севастополь можно условно поделить на два периода: до 29 июня, когда войска 11–й немецкой армии были заняты ликвидацией отдельных опорных пунктов на Северной стороне и занятием исходных позиций для штурма Сапун-горы, и после 29 июня, когда в результате решительного штурма позиций тылового рубежа обороны вся территория СОРа была занята противником.
Таблица 3.11
АКТИВНОСТЬ НЕМЕЦКОЙ АВИАЦИИ НАД СЕВАСТОПОЛЕМ В ПЕРИОД С 20 ИЮНЯ ПО 1 ИЮЛЯ 1942 Г. (ЧИСЛО САМОЛЕТО-ПРОЛЕТОВ САМОЛЕТОВ ВСЕХ ТИПОВ)
| День | Линия фронта | Тыловые объекты (город, порт, аэродромы, укрепления в глубине обороны) | Всего по данным советской ПВО |
|---|---|---|---|
| 20.6 | 194 | 401 | 595 |
| 21.6 | 263 | 266 | 529 |
| 22.6 | 480 | 256 | 736 |
| 23.6 | ? | ? | 400 |
| 24.6 | ? | ? | более 500 |
| 25.6 | ? | ? | до 500 |
| 26.6 | ? | ? | более 500 |
| 27.6 | ? | ? | до 600 |
| 28.6 | ? | ? | ? |
| 29.6 | ? | ? | более 1500 |
| 30.6 | ? | ? | около 700 |
| 01.7 | ? | ? | до 700 |
С точки зрения действий авиации периодов было больше, и ее активность по дням распределялась весьма неравномерно. С 3-й ОАГ все ясно — из-за понесенных потерь ее численность постоянно сокращалась. Пропорционально ей сокращалась и боевая деятельность. Что же касается VIII авиакорпуса, то его деятельность шла волнообразно: довольно активно до 23 июня, затем — период относительного затишья на время подготовки к финальному наступлению, после чего был достигнут пик активности в решающие дни 29 и 30 июня. Впрочем, обо всем по порядку.