Воздушная деревня
Шрифт:
— Совершенно уверены! — заявил Джон Корт. — Да вот сейчас проверим и убедимся!
Он вытащил медаль малыша, которую носил в кармане, и, держа ее за шнурок, стал раскачивать перед глазами ребенка.
Едва тот увидел блестящую вещицу, как одним прыжком приблизился к Джону Корту. Он уже не был слабым и больным, за три дня восстановил здоровье и вернул себе природную гибкость. И кинулся он к американцу с очевидным намерением завладеть своим добром.
Кхами перехватил его на лету, и уже не слово «нгора» прозвучало из уст ребенка, но какие-то другие, вполне четко произнесенные слова:
— Ли-Маи!.. Нгала!.. Нгала!..
Что означали эти слова на языке, неизвестном даже Кхами,
Кхами, Джон Корт и Макс Губер не смогли распознать, имеют ли они дело с людьми или с четверорукими. Сопротивляться дюжине этих «леших» из Великого леса не имело смысла. Проводника и его друзей схватили за руки, подтолкнули вперед, и они зашагали в окружении всей стаи.
Через полкилометра шествие остановилось. В этом месте наклонно росли два соседних дерева, что позволило закрепить их поперечные ветви, образовавшие нечто вроде ступенек. Если это и не было лестницей в полном смысле слова, то все-таки сооружение выглядело лучше, нежели трап или стремянка. Пять или шесть индивидуумов из эскорта ловко вскарабкались туда, а оставшиеся заставили пленников проследовать тем же путем, не применяя, впрочем, никакого насилия.
По мере того, как они поднимались, света становилось больше, он уже проникал через густую зелень, а местами в нее врывались пучки солнечных лучей, которых Кхами и его спутники были лишены с тех пор, как покинули берега реки Йогаузена.
Макс Губер был бы решительно несправедлив, если бы отказался отнести все эти события к разряду поистине необычайных вещей.
Когда восхождение завершилось — в сотне футов над поверхностью почвы, каково же было всеобщее изумление! Перед ними расстилалась громадная площадь, щедро озаренная дневным светом, конца которой не было видно. Над нею высились зеленые вершины деревьев. По всей поверхности выстроились в определенном порядке желтые глинобитные хижины, крытые листьями. Они образовывали улицы этого удивительного селения. Весь ансамбль представлял собой как бы воздушную деревню на огромном пространстве.
Повсюду разгуливали туземцы, похожие на подопечного Лланги. Постановка их корпуса, аналогичная человеческой, говорила о привычке ходить на ногах. Так что они имели право называться прямоходящими, по определению доктора Эжена Дюбуа, которое он дал найденным в лесах на острове Ява питекантропам. Эта антропологическая характеристика относится, по мнению ученого, к наиболее важным приметам промежуточного звена между человеком и обезьянами. [175]
Если антропологи могли бы сказать, что даже для наиболее развитых четвероруких, которые приближаются по своему строению к человеку, свойственно убегать от опасности на четырех конечностях, то, по всей видимости, это соображение нельзя было приложить к обитателям воздушной деревни.
175
В четвертичных отложениях на острове Суматра М. Е. Дюбуа, голландский военный врач из Батавии, нашел хорошо сохранившиеся череп, бедренную кость и зуб. Объем черепной коробки намного превосходил этот показатель у самой крупной гориллы, но уступал человеческому. Существо, которому принадлежал череп, действительно предстает как недостающее промежуточное звено между антропоидом и человеком. Так что для выяснения последствий этого открытия возник вопрос об экспедиции на остров Яву. Ее предпримет молодой американский ученый доктор Уолтерс, а финансирует миллиардер Вандербильт. (Примеч. автора.)
Но Кхами, Макс Губер и Джон Корт должны были отложить на более поздний срок свои наблюдения и размышления по этому поводу, поскольку существа, занимавшие или не занимавшие место между животными и человеком, составляли в данную минуту их конвой и, продолжая беседовать на непонятном языке, вели их к хижине через толпу туземцев, взиравших на них без особого удивления. Дверь закрылась за ними, и они оказались узниками вышеупомянутой хижины.
— Хорошенькое дело! заявил Макс Губер. — Но меня особенно удивляет, что эти оригиналы не обращают на нас никакого внимания! Неужели они уже видели людей?
— Возможно, — пожал плечами Джон Корт. — Остается только узнать, входит ли у них в привычку кормить своих арестантов…
— А может быть, кормиться ими? — ядовито изрек Макс Губер.
И в самом деле, еще по сию пору в некоторых африканских племенах предаются каннибализму. Так почему бы и этим лесным жителям, отнюдь не более высокого уровня, не обладать привычкой есть себе подобных или что-нибудь в этом духе?..
В любом случае, однако, эти антропоиды по степени своего развития превосходили орангутанов с острова Борнео, шимпанзе из Гвинеи, горилл из Габона, то есть наиболее близких к человеку обезьян. Это неоспоримо. Ведь они умели разжигать огонь и использовать его для различных домашних надобностей: об этом говорил костер на первой стоянке, да и сам факел, пронесенный неизвестным гидом через темный лес. Вот тогда и подумалось, что бродячие огни на опушке могли зажечь именно странные обитатели этих мест.
По правде говоря, есть предположение, что некоторые четверорукие используют огонь. Так, Эмир Паша рассказывал, что в летние ночи стаи шимпанзе опустошали леса Мсокгони, освещая себе дорогу факелами, причем грабили даже соседние плантации.
Но существа неизвестной породы держались и ходили как люди. Никакое другое четверорукое не могло с большим основанием носить имя «орангутан», чье точное значение — "лесной человек".
— А потом ведь они разговаривают, — заметил Джон Корт во время беседы о жителях воздушной деревни.
— Ну, хорошо! — вскричал Макс Губер. Если они разговаривают, то должны быть слова на их языке, означающие: "Я умираю от голода!" или "Когда мы сядем за стол?" Я был бы не прочь узнать эти выражения!
Из них троих Кхами был наиболее ошеломлен. В его голове, плохо приспособленной для антропологических изысков, никак не укладывалось, что эти существа не обезьяны. Нет, это все-таки обезьяны, которые ходят, говорят, добывают огонь, живут в деревнях, но тем не менее остаются обезьянами. Он находил чрезвычайным уже сам факт, что в лесу Убанги водится какая-то порода обезьян, доселе ему не знакомая. Достоинство туземца Черного континента унижало и то, что эти твари "были близки к его собственным собратьям по своим природным способностям".
Одни пленники безропотно смиряются с обстоятельствами, другие восстают против них. Джон Корт и проводник, а особенно — нетерпеливый Макс Губер принадлежали ко второй категории. Кроме негодования, вызванного тем, что их замкнули в этой клетушке, их крайне беспокоили невозможность что-либо видеть сквозь плотные стенки, а также туманное будущее, неуверенность в благополучном исходе всего приключения. К тому же их угнетал голод: в последний раз они ели пятнадцать часов назад.
Было однако, одно обстоятельство, внушавшее некоторую надежду, хотя и смутную: встреча с протеже Лланги. По всей видимости, это его родная деревня и он живет в кругу семьи, если таковая вообще здесь существует.