Воздушная гавань
Шрифт:
Гримм Корабельное Древо обходил своих павших и раненых воинов. Роуль одобрял подобное внимание. Наун в это же самое время подсчитывал потери своего клана и осматривал раненых. Покончив с этой прискорбной задачей, вождь Девяти Когтей приблизился к Роулю, цокая по камням окровавленными шпорами.
— Роуль.
— Наун.
— Ты сразил не меньше врагов, чем я сам, — признал Наун.
— Разве? — беззаботно переспросил Роуль. — Я не вел подсчета.
Хвост Науна хлестнул по его ногам, отражая удивление владельца.
— Угроза для моего клана устранена. Ты оказал большое содействие в
— Не стоит благодарности, — сказал Роуль.
Наун выждал паузу, молча его разглядывая. Потом проговорил:
— Ты пощадил моего отпрыска, хотя у тебя имелись более чем веские причины лишить его жизни.
— Так и было.
— Почему?
— Из уважения, — просто ответил Роуль. Приподняв правую заднюю лапу, он уставился на укрепленное там лезвие. — Его боевые шпоры превосходны.
— Но редко использовались, — проворчал Наун. — Оставь их себе.
— Ниину это не понравится, — заметил Роуль.
— Ниину придется заслужить себе новые. Быть может, это прибавит ему хоть немного ума.
— Желаю вам обоим удачи, — сказал Роуль. — И прошу меня простить. Эти шпоры натирают мне ноги.
Наун повел ухом, прощаясь.
— Передай от меня привет своему отцу. Его посланники — желанные гости на территории Девяти Когтей.
— Передам, — согласился Роуль.
Молча поднявшись, Наун удалился.
Роуль вернулся к наблюдению за Гриммом Корабельное Древо и заметил, как капитан «Хищницы» приказывает нескольким из своих воинов помочь человеку-целителю перенести раненых в более безопасное место.
Если бы капитан мог чуять далекий дым не хуже Роуля, он бы действовал решительнее и быстрее. Но таков уж людской обычай. Подобно мозгам, их органы чувств не особенно остры, и к тому же (словно этого мало) люди тратят чрезмерно много времени, вовсе игнорируя их сигналы или притупляя своими напитками, своей так называемой музыкой и своим мылом. Стало быть, не имеет никакого значения, что они находятся в единственном хаббле во всем Копье Альбион, который до отказа набит зданиями из горючего материала, и что все вокруг в любой момент может обернуться огненной печью и зажарить их всех. Прежде, чем начать действовать, обязательно нужно подольше повозиться с несущественными людскими делами.
Годы, прожитые по соседству с людьми, научили Роуля тому, что нет ни малейшего смысла их торопить, и наделили, в придачу к могуществу, еще и бескрайним терпением. Люди не выступят раньше, чем будут к этому готовы. Пока же он не спеша подошел к Мышонку, устроился поудобнее и принялся дергать шнурки своих новых боевых шпор. Узлы — создания нецивилизованные. Широкая кошачья лапа не приспособлена для возни с кожаными шнурами, надежно крепящими на ногах повязки, и поэтому для их затягивания обычно требовалась помощь пары молодых оруженосцев.
— Роуль, — обратилась к нему Мышонок на кошачьем языке, — прошу, позволь мне помочь.
— Хорошо, — тут же согласился Роуль и расслабленно прилег, в то время как Мышонок занялась узлами, ловко орудуя длинными пальцами. Надо полагать, у каждого из созданий есть какое-то свое, только ему свойственное преимущество. Люди с легкостью развязывают узлы, а кошки достигли совершенства во всем остальном.
Ослабив узлы, Мышонок осторожно
Зевнув, Роуль поднялся на ноги и толкнулся головой в колено Мышонка.
Девушка сразу присела, чтобы с нежностью почесать то особое местечко за его ушами; будем, пожалуй, считать этот жест еще одной областью, подходящей для приложения людьми своих ловких пальцев.
— Твоя храбрость не знала пределов, Роуль, — очень тихо, ласково заметила Мышонок. — Без тебя мы бы все погибли.
Задрожать от блаженства было бы недостойно, а посему Роуль ограничился тем, что выгнул под ее рукой спину, — ладонь девушки прошлась по всему его хребту, вероятно отирая с меха грязь.
— Я знаю, — ответил он.
— Но как тебе удалось убедить Девять Когтей прийти на помощь? — спросила Мышонок.
— Я спас отпрыска вождя их клана.
— От чего спас?
— От меня, — ответил Роуль. — Ради тебя, Мышонок, я опрокинул бы и само Копье.
В ответ на это Мышонок радостно пискнула и подхватила его своими неуклюжими человеческими руками, чтобы попытаться задушить в объятиях.
Роуль прижался щекой к ее щеке и замурлыкал. В конце концов, никто не посмеет упрекнуть его, если человек — тем более такой выдающийся, как Мышонок, — позволит себе лишнее, выражая привязанность.
И потом, рукава ее куртки чистят ему мех.
Наконец высокий молодой воин, стоявший рядом с Гриммом Корабельное Древо, крикнул:
— Стройтесь за мной! Выступаем!
Да неужели? Потратив не так уж много времени на отдых после окончания предыдущей битвы, люди наконец двинулись вперед.
Запах гари становился все заметнее по мере того, как люди, пыхтя и сопя, пробирались по стесненным многочисленными постройками улицам хаббла Платформа. Роуль бежал с ними и, держась поодаль, пребывал в довольно приподнятом настроении. Из всей группы только его Мышонок двигалась уверенно, ровно стуча в плиты ногами, обутыми в те самые ботинки, которые надевала на пробежки Гвардии. Очевидно, вся эта бессмысленная беготня по утрам оказалась полезна, подготовив девушку к подобному забегу. Она бежала лучше любого другого в их маленькой группе. Не так хорошо, как бежала бы кошка, разумеется, — это попросту невозможно. Но лучше остальных людей, включая даже полукровку.
Роуль с интересом присмотрелся к Бенедикту. Этот человек всегда казался Роулю заметно менее неуклюжим, чем другие, но сейчас его сноровка куда-то испарилась. Ноги ступали нетвердо, да и дышал он так же тяжело, как и все прочие. Должно быть, усталость, — хотя, уставшему или нет, ему хватило соображения поднять нос и глубоко вдохнуть, наконец-то почуяв в воздухе запашок дыма, который для Роуля был очевиден с самого начала.
Услыхав что-то вдали, Роуль навострил вдруг уши.
— Мышонок, — окликнул он бегущую девушку, — впереди стрельба из перчаток.