Воздушная гавань
Шрифт:
Джорнимен пригляделся.
— Закладывают взрывчатку, — прохрипел он.
Люди внезапно бросились в стороны от десятка небольших бочонков. Послышался резкий, громкий вжж-жух, и на месте бочек вдруг расцвели ослепительно яркие шары света, тут же широко раскидавшие огненные капли. Везде, где досок причалов или палуб касался этот дождь, стремительно росли яркие языки пламени.
— Милосердный Боже на небесах… — выдохнула Гвендолин. — Сколько еще продержится пристань?
— Не так уж и долго, — угрюмо ответил Джорнимен. — А потом…
Желудок Гвен спикировал в немыслимую бездну, стоило ей вообразить, как вся пристань, вместе с «Хищницей» и ее механиками, не говоря уже о ней самой, летит вниз вдоль стены Копья, чтобы разбиться о Поверхность далеко внизу.
— Нужно срочно дать питание на подъемный кристалл, — решила Гвен.
— И не только, — добавил Джорнимен, указывая в сторону «Туманной акулы».
Гвен слабо разбиралась в реальном устройстве корабельных систем, за исключением разве что технических спецификаций двигателей, — но то, что она сейчас увидела, заставило ее упавшие внутренности обратиться в ледышки.
Судно, готовящееся к эвакуации врагов Копья Альбион, выкатывало свои пушки.
— Если не успеем развернуть защитный покров, — пробормотал Джорнимен, — нам точно крышка.
И без дальнейших рассуждений оба рванулись назад, в машинное отделение.
Глава 59
Когда Бриджет нырнула вслед за Бенедиктом в горящее здание Храма, ее беспокоило не бушевавшее там пламя и не перспективы сгореть свечой или задохнуться насмерть. Вместо этих опасений она сожалела о том, что не успела подвязать волосы, — те развевались за спиной, подобно знамени, готовые поймать случайную искру и, вспыхнув, оставить девушку совершенно лысой.
Прямо на глазах у Бенедикта.
Хотя в том, что такой вариант очень даже реален, сомневаться не приходилось, переживать о чем-то подобном казалось огромной глупостью. В конце концов, другие опасности с лихвой перевешивали угрозу для ее самолюбия. Вероятно, однако, что эти смехотворные мысли были способом отвлечься от настоящих переживаний. Несколько недель тому назад Бриджет было страшно покидать стены отцовской чанерии. Если теперь позволить сознанию впитать страшную правду происходящего, она сбежит прямо сейчас, вся в слезах и истошно крича.
Поэтому свою тревогу насчет волос Бриджет встретила с распростертыми объятиями. Она позволит девушке сохранить рассудок при столкновении с куда более ужасными вещами.
Первую опасность, встретившую их с Бенедиктом сразу за порогом, представляла собой густая завеса дыма, ограничившая зону видимости футов до десяти-пятнадцати, не более, — и по мере их продвижения вперед эта завеса начала набухать тускло мерцающим свечением: огонь уже перекидывался из библиотеки в другие части здания. Помеха для зрения сбивала с толку, и в считаные секунды Бриджет перестала понимать, где находится и в какую сторону нужно идти. А что будет, подумалось ей, если они заблудятся в этом дыму? Что, если она начнет метаться, перебегать из зала в зал в тщетных поисках выхода, в то время как воздух будет становится все горячее и удушливее, пока не…
— Бенедикт! — крикнула она, сиплым от дыма голосом. — Где мы?
— Не сходи с тропы! — прохрипел он в ответ.
А, ну конечно. Бриджет опустила взгляд под ноги. Спеша догнать Бенедикта, она только сейчас заметила, что боерожденный юноша шагал, твердо придерживаясь незначительного, петляющего углубления в полу, которое вело их к цели. Прикрыв рукавом рот и нос, Бриджет последовала его примеру.
С каждым шагом делалось все жарче, а тусклое красное свечение продолжало прибавлять в яркости, пока они не вынырнули из объятий дыма, чтобы оказаться в пылающем аду. Запнувшись, они встали как вкопанные, и обжигающе горячий ветер, словно пышущий из огромной печи, принялся играть волосами Бриджет.
Великая Библиотека была объята сжирающим ее пламенем.
Повсюду ревели грандиозные огненные языки. Жар был настолько силен, что по большому залу кружили, извиваясь, настоящие вихри из искр, срок жизни которых не превышал, впрочем, и нескольких секунд.
На полу неподалеку от входа в библиотеку лежал рухнувший книжный стеллаж. Под его непомерной тяжестью, на груде тлеющих книг, распростерся человек в одеянии горчичного цвета и с ободранными в кровь кончиками пальцев — так, словно он пытался своими силами выбраться из-под гигантской конструкции, да так и не сумел. От бушующего вокруг пламени кожа бедняги успела побагроветь и покрыться волдырями ожогов.
Монах приподнял голову. Один глаз исчез с его лица, растворился в огромном лиловом кровоподтеке, который раздул висок и скулу до чудовищных размеров — похоже, следствие скользящего попадания энергетического разряда перчатки. Монах всмотрелся в них мутным взглядом единственного глаза, жутко кривясь от муки.
— Винсент! — с болью в голосе вскрикнул Бенедикт. И сразу же прыгнул в эту палящую печь, выставив перед собой обе руки в попытке защитить лицо. Рукава его куртки моментально начали дымиться.
— Бросьте меня! — прохрипел монах. Слабо шевеля рукой, он искал что-то в складках своей мантии. — Возьмите это!
— Никто никого не бросит, — отчеканил Бенедикт. После чего встал на колено, надежно оперся второй ногой и протянул руки вперед.
Бриджет смотрела на это с растущей оторопью. Один только металл, из которого был сделан стеллаж, не мог весить меньше тонны — и к нему стоило прибавить вес книг, оставшихся на полках обращенной вверх стороны. И ведь в этой комнате металл должен был раскалиться чуть не докрасна.
Бенедикт просунул ладони под край стеллажа, рядом с придавленным телом брата Винсента. Стиснув зубы, ухватился за металл.
Послышалось шипение, подобное звуку запекающегося мяса.
Бенедикт издал львиный рык, который на самом деле был криком боли.
Стройное тело боерожденного юноши напряглось и выгнулось луком в попытке поднять этот огромный шкаф. Прошла секунда, две — не изменилось ровным счетом ничего, — но затем его ноги задрожали, а вся огромная масса стеллажа пришла в движение и приподнялась, пусть на какие-то несколько дюймов.