Воздушные рабочие войны. Часть 2
Шрифт:
Боевой работы практически не было. Лишь изредка армейцы привлекали бомбардировщики корпуса для решения локальных задач, когда не хватало собственных сил и ресурсов. Да вертолетчики продолжали вывозить с передовой раненных бойцов. И все это навевало на определенные мысли. Значит, скоро предстоит дело, большое и серьезное. И это радовало и в то же время навевало и тревогу. А готовы ли они к такому делу? Покажет только время.
[i] С-3К («С» — от слова «снаряд», также обозначалась КАРС-160, то есть кумулятивный авиационный реактивный снаряд[1]) — советская неуправляемая авиационная ракета, предназначенная для уничтожения бронетехники противника. Боевая часть ракета имела комбинированное (кумулятивное и осколочно-фугасное) поражающее действие для борьбы с бронетехникой, сооружениями и живой силой.
[ii] Такие прибор
[iii] Николай Ильич Камов и Иван Павлович Братухин.
XV
В конце августа зарядили дожди. Поднялся ветер, небо практически мгновенно затянуло черными, тяжелыми тучами и с неба яростным потоком, словно кто-то там, наверху открыл вентиль гидранта, хлынули тугие теплые струи, вколачивая в желтую пыль осточертевший до невозможности августовский тягучий зной. Несколько минут, и забурлили грязные бурные потоки, устремившиеся к прорезающим землю оврагам и, заполнив их, рванулись дальше, к морю. Жирная почва превратилась в непролазную грязь, толстыми тяжелыми комьями прилипающую к подошвам сапог. Ливень закончился так же стремительно, как начался, сменившись мелким моросящим дождиком — летчики называют такую погоду срань или кизяк. Летать нельзя, на земле тоже особо не разгуляешься, вот и мается дурью летный личный состав от безделья. А чтоб дурь совсем уж не била в голову, существуют отцы-командиры, всегда имеющие, чем озадачить летчиков. Вот и сейчас в вертолетном полку, кто штудировал «Наставление по производству полетов», кто «Техническое описание вертолета Ми-2 с мотором АШ-82ФНВ», совсем новую книжку, пахнущую типографской краской, а кто-то приводил в порядок обмундирование. Но без особого энтузиазма, ибо не было в данный момент над ними зоркого, строго взгляда командиров. Однако и дурака никто не валял, понимая необходимость учебы, да и начальство могло нагрянуть в любой момент. Расслабиться можно будет вечером перед отбоем. Сегодня кино и танцы! А самое главное, кино про них, про вертолетчиков. И снималось у них в корпусе. И артисты вот они, можно протянуть руку и дотронуться. Но не до всех. Попробуй подойти и пощупать полковника Стаина! Можно, конечно. Но последствия будут удручающими для смельчака. Вечное дежурство по кухне и, если смельчаком окажется девушка, проблемы от лейтенанта Федоренко. Так что ну его. Почувствовать свою причастность к большому искусству можно и на расстоянии.
Молодые, недавно прибывшие в полк, приоткрыв рот, слушали рассказы бывалых летчиц про то, как снимали фильм, про Ленинград, про знакомых по довоенным кинокартинам артистов, о которых сослуживцы рассказывали небрежно, как о старых, хороших знакомых. А если учесть, что на гимнастерках у рассказчиц поблескивало не по одному ордену, впечатление на новичков оказывалось убойное. И без разницы, кто был слушателем, парни или девушки, эффект был всегда один — восторг и острое желание приблизиться, встать в один ряд с этими людьми. А для этого надо работать над собой, учиться и не сачковать. Это тоже исподволь, во время бесед вбивалось в головы молодым. Ну а кто не понимал, были и другие методы, не такие приятные для воспитуемого, но тоже действенные.
Метеорологи давали прогноз, что срань продержится еще дня два, какой-то там у них циклон пришел. А значит, можно немножко выдохнуть привести бумаги в порядок, обмыть наконец-то новые звания и ордена. А то все не до того было. Пополнение, испытания, учебно-тренировочные полеты, развертывание вертолетного полка, переформирование ночников в вертолетчиков, поступление новой техники и всего, что с ней связано.
Хотелось собрать всех. Матвеева, Петрова, Казаринову, Раскову, но то самое ненастье, что позволило устроить дружеские посиделки, не позволило прилететь
Открылась дверь и в кабинет ввалился Ивелич, оставляя на полу грязные следы и пятна луж с промокшей плащпалатки:
— Мог бы и у входа раздеться, — недовольно проворчал Стаин, — наследил тут.
— Может еще тапочки надеть? — хохотнул свежеиспеченный подполковник.
— Лишнее, — буркнул Сашка.
— Qu'est-il arriv'e `a Votre humeur, le colonel?[i]
— Коля! — скривился Стаин.
— Надо спасать командира от армейской бюрократии, — прекрасно понял, что происходит Ивелич, — Ветродуи[ii] подтвердили нелетную на два дня, так что гуляем! Бросай это гнилое дело, все бумажки не разгребешь, это я тебе ответственно заявляю!
— Как ты можешь что-то заявлять ответственно, если ты совершенно безответственный товарищ! И как тебя еще замполитом к нам назначили, удивляюсь я!
— Но-но! Товарищ полковник! Вы сомневаетесь в правильности решений партии?
— Не-не-не! Ты мне тут дело не шей! — улыбнувшись, поднял руки вверх Сашка.
— Я нет, — посерьезнел Ивелич.
— Что, опять донос? — догадался Сашка. Ивелич кивнул. Кляузы на Стаина писали регулярно, и если раньше он переживал, нервничал, бесился, то теперь стал относиться к ним спокойней, как к чему-то отвратительному и мерзкому, но неизбежному. — И что на этот раз?
— Использование боевых самолётов в личных целях, невыполнение в срок приказов Верховного Главнокомандующего о передаче самолётов другим соединениям, — Николай процитировал строчки доноса. Грамотно составили, чувствуется опыт.
— О, как! Когда это я боевые самолеты в личных целях использовал? — по срокам была сущая правда, но и здесь Сашка был спокоен. О причинах задержки знали Сталин и Берия, а остальным не обязательно.
— А это про то, что ты в Осетию летал, узнали.
— С каких пор ПС стал боевым самолетом? И вообще, откуда узнали?
— Экипаж похвастался подарками местных, а бдительные «товарищи» намотали на ус. Судя по твоему спокойствию, тут у тебя комар носа не подточит? — Николай тревожно посмотрел на Сашку.
— Да ерунда это. Товарищ Сталин знает к кому и для чего я летал, — Стаин дернул щекой. Противно! Свои же и писали. Советские. Такие же командиры. Этого он не понимал и не принимал. — И что теперь?
— Ничего. Копают под тебя, имей в виду.
— Пусть копают! — он зло выматерился. — Можно подумать, я держусь за место!
— И зря не держишься, — твердо отрезал Ивелич, — На тебя тут завязано все. Тебе люди верят и зависят от тебя. Ты не осознаешь этого, но ты уже легенда. Дважды Герой! Полковник в семнадцать! Ты стоял у основ нового вида авиации, с тебя корпус начинался. Твои портреты по казармам у девчонок висят, в конце концов. Тобой восхищаются. Но и завидуют, ненавидят тоже. Отсюда и доносы. А ты тут плечами пожимаешь!
— Коль, ты от меня что хочешь? — Сашка не понимал к чему этот разговор.
— Не подставься, Сань. Какое-то шевеление гнилое началось вокруг. Назаркин занимается, но сам понимаешь…