Воздушные рабочие войны. Часть 2
Шрифт:
— Улетели, — кивнула женщина. — Вась, это правда?
— Что?
— Одна из них дочь товарища Сталина?
Он пристально посмотрел на нее:
— Откуда знаешь?
Аня грустно усмехнулась:
— Ругались они, когда раненых таскали. Не все без сознания были. Ты представляешь, что сейчас там творится? — она кивнула в сторону пакгаузов, где лежали перебинтованные бойцы. Маргелов тихонько ругнулся. Теперь новость эта разлетится со скоростью степного пожара и никакими мерами ее не остановить. Василий Филиппович покачал головой. Словно, прочитав его мысли, от раненных, к ним подошел сержант с повязкой на голове, закрывающей левый глаз, правый, впрочем, смотрел
— Товарищ полковник, сержант Лаврин, разрешите обратиться?
— Обращайтесь.
— Товарищ полковник, а правда, что нас из боя дочь самого товарища Сталина вытаскивала?
Маргелов поморщился. Не позавидуешь «десятому» из-за дурости малолетней пигалицы теперь столько проблем. Молодой полковник Стаин Маргелову понравился. Спокойный, основательный, не смотря на возраст грамотный. Да и судя по наградам в тылу не околачивался, боевой парнишка. И теперь вся карьера может псу под хвост пойти. Хотя, с другой стороны, товарищ Сталин должен понимать все риски, отправляя дочь на фронт, практически на передовую.
— Правда, сержант, — а что теперь толку тайны-то разводить. Ой, дура девка!
— Товарищ полковник, а правда, что экипаж теперь накажут, что она на фронт с ними сбежала?
— А сам, как думаешь?
— Так и думаю, — медленно кивнул головой сержант, — товарищ полковник, обществом просим, написать товарищу Сталину письмо от нашей бригады, чтоб не наказывали никого. Их награждать надо. Столько ребят наших вытащили.
— Обществом?! — Маргелов начал закипать. Развели здесь чёрте что. Только вот от сурового взгляда командира сержанту было ни жарко, ни холодно. Он спокойно с шальной искоркой в незакрытом бинтом глазу смотрел на Маргелова. Бедовый. И это правильно. Другим у них делать нечего.
— Да, товарищ полковник. Ребята просят. Если надо, комсомольское собрание проведем. Коммунисты поддержат.
А что? Почему бы и нет? Ходатайство от личного состава бригады, представление на экипаж:
— Скольких они вытащили? — он посмотрел на Аню. Она понимающе кивнула:
— На «Отвагу» хватит.
Значит представление на «Отвагу». Только вот не Сталину, а Стаину. Пусть Александр по ситуации смотрит, глядишь, и пригодится ему такая поддержка.
— Передай «обществу», сержант, что разберемся.
— Спасибо, товарищ полковник! — улыбнулся Лаврин, сверкнув белозубой улыбкой.
— Шагай, давай, — усмехнулся в ответ Маргелов. Все-таки отличные ребята у него в бригаде, с такими не пропадешь.
А виновница переполоха в это время, кусая губы, сидела, привалившись к прохладному борту вертолета держа за руку лежащего без сознания Бунина. С другой стороны, ее плечо подпирала дремлющая Глаша Кузнецова. Светлане было стыдно и беспросветно тоскливо. Также тоскливо было только, когда умерла мама. Что?! Что с ней не так?! Она же не хотела ничего плохого? Просто быть рядом с человеком, который стал ей близким и родным и если надо умереть вместе с ним. Она же чувствовала, что с Игорем что-то должно случиться. Чувствовала! А теперь из-за нее у всех только неприятности. Лейтенант Федоренко сказала, что Игоря теперь арестуют. А за что? Ведь она сама! Сама все сделала! Никто не виноват! Только она! Хотелось плакать, но слез не было, только черная-черная, тягучая беспросветная тяжесть окутывала душу. Нет! Она не допустит такого. Ее пусть арестовывают, раз виновата. А Игорь ни при чем. И Глаша с Фирузой. И добряк Кузьмич. Только пусть разрешат поговорить с папой. Она ему все расскажет, все объяснит. Что это все из-за нее. И раз надо кого-то наказать, то пусть наказывают ее.
В животе
— Бунин? — он кивнул на носилки, — Что с ним?
— Контузия, — ответила Глаша.
— А Вы младший лейтенант Кузнецова? Сдайте оружие, — скомандовал он. Светлана не успела вмешаться, как из-за спины раздался властный голос Стаина:
— Отставить.
— Товарищ полковник, попрошу Вас не вмешиваться в следственные действия особого отдела, — отчеканил Назаркин.
— Вот и ведите свои следственные действия, а людей, только что вернувшихся из боя я арестовывать не позволю.
Майор замялся:
— Товарищ полковник, разрешите Вас на пару слов?
— Слушаю, — они отошли подальше от суетящихся людей и растерянных Светы и Глаши.
— Саня, ты что творишь? Ты понимаешь, что я и тебя буду вынужден арестовать?
— Коля, — они давно, уже с весны, перешли в неформальном общении на обращение по имени, — Они из боя, Бунин контужен. Ты же понимаешь, что тут кроме этой малолетней дуры никто не виноват?
— Я все понимаю, — горячась, едва сдерживаясь, чтоб не закричать прошипел Назаркин, — а ты понимаешь, что эта малолетняя дура дочь товарища Сталина?!
— И что? Никифорова, Бунина, Бершанскую, Озеркову под трибунал, как ты тут недавно кричал? Еще кого? Ниязову, которую эта «Пачка» не разбудила? Механика их? Давай их всех в штрафники, Коль! А кто воевать будет?
— Что сразу под трибунал-то? Разберемся!
— Вот и разбирайтесь. Как разберетесь, так и будете арестовывать, судить.
— Саня, ты понимаешь, что сам под трибунал уйти можешь?
— Плевать, Коля! — Стаин махнул рукой, — Я уже давно ничего не боюсь. Ну, почти ничего — поправился он, — и смерть и арест в перечень моих страхов не входят. Оставь людей в покое, Коля. И давай через полчаса у меня с Ивеличем и Завьяловым. Думать будем, как это все расхлебывать.
— Что тут придумаешь? — безнадежно покачал головой Назаркин. Ему самому не нравилась вся эта ситуация, но и не отреагировать он не мог. Над ним тоже есть начальство. Целый нарком. И рядом есть «доброжелатели», которые любую мелочь готовы использовать, чтоб свалить его, Стаина, да того же наркома, просто каждый гадит на своем уровне в меру своих возможностей. А тут не мелочь. — Давай так, Бунина в санбат и там мои ребята за ним присмотрят. А Кузнецова, Ниязова и Кухаренко, — увидев непонимающий взгляд Стаина, пояснил, — механик экипажа Бунина, пусть посидят под арестом. У нас в отделе, — добавил он, заметив полыхнувшую в глазах Стаина ярость.
— Тогда и эту забирай, — Александр кивнул на понурившуюся, бледную Светлану, — нельзя ей сейчас в расположение возвращаться. Или темную устроят или морально добьют.
— Договорились, — кивнул Назаркин.
— И давай ко мне, — напомнил Стаин, — Завьялова захвати, не забудь. Ивелича я сам найду.
— Хорошо, — майор уже шагнул к своим людям, — давайте за мной, махнул он девушкам, — и те, бросив взгляд на Стаина и увидев его кивок, уныло поплелись за Назаркиным.
Через полчаса с не менее унылым видом они вчетвером сидели в кабинете у Стаина. Сашка уже решил, что своих людей он не отдаст, надо, будет звонить Сталину. Хотя, удивительно, что Иосиф Виссарионович еще не позвонил сам. Они не успели перекинуться даже парой слов, как дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет ворвался Василий: