Воздушный замок (илл. Гозман)
Шрифт:
– А рожок она где взяла? – спросила она, словно опасаясь, не отравлен ли он.
Крошечная принцесса снова подняла глаза. Она улыбнулась и уделила мизинец на то, чтобы показать, где взяли рожок.
– Не слишком бойко говорит по-нашему, – объяснила принцесса Беатрис. – А вот джинн, судя по всему, ее понимает.
Пальчик-веточка желтой принцессы указывал на пол у скамьи, где под ее крошечной ножкой, не достававшей до пола, стояла знакомая сине-лиловая бутылка. Абдулла рванулся к ней. Рыхлая Джарина Джамская в тот же миг тоже рванулась к бутылке и ухватила ее неожиданно крупной сильной рукой.
– Прекратите! –
Абдулла схватился за бутылку двумя руками и дернул. Неожиданно он обнаружил, что глядит в большие голубые глаза на морщинистом лице под копной седых волос. Лицо скривилось в невинной улыбочке, и старый солдат с кротким видом отпустил бутылку с джинном.
– Так это вы! – с отвращением проговорил Абдулла.
– Это мой верный подданный, – объявила принцесса Беатрис. – Прибыл сюда, чтобы спасти меня. Честно говоря, это не очень удобно. Нам пришлось его замаскировать.
Софи отпихнула принцессу Беатрис и Абдуллу в стороны:
– А ну пустите. Сейчас я его!
Глава девятнадцатая, в которой солдат, повар и торговец коврами заявляют свою цену
Некоторое время стоял такой гомон, что даже принцессу Валерию слышно не было. Гомон производила в основном Софи – она начала с мягких выражений вроде «вор» и «лжец», а затем принялась выкрикивать в адрес солдата обвинения в преступлениях, о которых Абдулла и не слыхивал и которые солдат, вероятно, никогда даже и не думал совершать. Слушая эти вопли, Абдулла решил, что даже жестяной колесный скрежет, который Софи издавала в бытность свою Полуночью, был, пожалуй, поприятнее, чем эти ее нынешние крики. Однако некоторую лепту в них вносил и солдат, который выставил перед собой колено, а обеими руками прикрыл лицо и все громче и громче восклицал:
– Полночь… то есть мадам… позвольте объясниться, Полночь, то есть мадам!
На что принцесса Беатрис резким голосом возражала:
– Нет уж, давайте лучше я все объясню!
А прочие принцессы добавляли шума, вереща:
– Пожалуйста, тише, а то услышат ифриты!
Абдулла попытался остановить Софи, умоляюще дергая ее за руку. Однако остановить ее, похоже, было уже невозможно – но тут Морган выпустил соску изо рта, растерянно огляделся и тоже принялся вопить. Софи захлопнула рот, а потом открыла его и мирно сказала:
– Хорошо. Объясняйте.
Настала относительная тишина, крошечная принцесса успокоила Моргана, и он снова принялся сосать.
– Я не собирался тащить ребенка сюда, – заявил солдат.
– Что?! – вскричала Софи. – То есть вы намеревались бросить моего…
– Нет, нет! – замотал головой солдат. – Я приказал джинну отправить ребенка туда, где за ним будет присмотр, а меня доставить к ингарийской принцессе. Не стану отрицать, что хотел получить награду. Но вы же знаете, что за норов у этого джинна! – воззвал он к Абдулле. – Не успел оглянуться – а мы оба уже тут!
Абдулла поднял бутылку с джинном и поглядел на нее.
– Что хотел, то и получил, – сердито буркнул джинн из бутылки.
– А младенец кричал так, что просто туши свет, – сказала принцесса Беатрис. – Дальциэль отправил Хазруэля выяснить, из-за чего шум, и единственное, что пришло мне в голову, – это отговориться тем, что принцесса Валерия не в духе. Ну и, конечно, нам пришлось заручиться согласием Валерии, чтобы она поплакала как следует. И тогда Цветок начала строить планы.
Она повернулась к Цветку-в-Ночи, которая явно думала о чем-то другом, и это другое, как с горечью отметил Абдулла, к нему, Абдулле, не имело никакого отношения. Цветок-в-Ночи поглядела в дальний конец комнаты.
– Беатрис, по-моему, пришел повар и привел собаку, – сказала она.
– О, прекрасно! – воскликнула принцесса Беатрис. – Идемте, идемте все! – И она зашагала на середину комнаты.
Там стоял человек в высоком поварском колпаке. Он был убелен сединами, испещрен шрамами и одноглаз. К ногам его жался пес, рыча на тех принцесс, которые осмеливались приблизиться. Вероятно, это отражало и настроения самого повара. Он явно относился ко всему окружающему с глубочайшей подозрительностью.
– Джамал! – воскликнул Абдулла. После чего снова поднял бутылку с джинном и поглядел на нее.
– Это и было то самое место – ближайшее к Занзибу, но уже не Занзиб, – запротестовал джинн.
Абдулла был так рад старому другу, что не стал спорить с джинном. Он пробился мимо десяти принцесс, совершенно забыв о хороших манерах, и схватил Джамала за руку:
– Друг мой!
Единственный глаз Джамала так и вытаращился. Из него выкатилась слеза, и Джамал стиснул руку Абдуллы в ответ.
– Ты жив! – улыбнулся он.
Пес Джамала поднялся на задние лапы и уперся передними в живот Абдулле, очарованно пыхтя. В воздухе расплылся знакомый аромат несвежего кальмара.
И Валерия немедленно снова зашлась в крике:
– Не хочу эту собачку! От нее ПЛОХО ПАХНЕТ!
– Да тише! – прикрикнули на нее не меньше шести принцесс. – Притворяйся, будто хочешь, деточка! Нам нужна помощь этого человека!
– НЕ ХО-ЧУ!!! – вопила принцесса Валерия.
Софи оторвалась наконец от критического нависания над крошечной принцессой и зашагала к Валерии.
– Валерия, перестань, – велела она. – Ты же меня помнишь, правда?
Очевидно, Валерия помнила. Она бросилась к Софи и обхватила ее колени, ударившись в куда более естественные слезы:
– Софи, Софи, Софи! Забери меня домой!
Софи села на пол и обняла ее.
– Тише, тише. Конечно, мы заберем тебя домой. Только сначала надо все устроить. Как странно, – заметила Софи столпившимся кругом принцессам. – С Валерией я чувствую себя совершенно уверенно, а Моргана смертельно боюсь уронить.
– Научитесь, – пообещала старенькая принцесса Верхненорландская. – Мне говорили, все учатся.
На середину комнаты вышла Цветок-в-Ночи.
– Дорогие подруги, – начала она, – а также три добрых господина, сейчас нам следует сообща обсудить бедственное положение, в котором мы очутились, и составить план скорейшего освобождения. Однако прежде всего, как мне представляется, было бы разумно наложить на вход сюда заклятье тишины. Не годится, чтобы наши похитители все подслушали. – И ее взгляд – весьма задумчиво и бесстрастно – обратился к бутылке с джинном в руке Абдуллы.