Вожак младшей стаи
Шрифт:
С юга из-за скалистого мыса показался быстроходный катер. А с суши появилась стайка мегакотят, бегущих в детский садик в сопровождении мамки-кошки.
— Терпеть не могу малышню, — пробормотал в Федькиной голове Мешок и, вскочив, пустился наутёк.
— Что произойдёт, если в полёте разрушится покрытие дюзы? — проводив взглядом улепётывающего махайрода, спросил Нах-Нах.
— Девяносто процентов, что я не спасусь, — Рысь явно призадумалась.
— Стёп, — вызов через визоры, наконец дошёл до монарха. — Мне Делла нужна срочно.
—
— Получил сигнал, что в правом двигателе испытываемого истребителя есть угроза выхода из строя покрытия дюзы.
— Когда старт?
— Через три часа, — отозвалась Рысь.
— Старт отменить. Дюзы демонтировать и доставить в ростовую к Ярну. Стёпка! Вставай, лежебока! Звони на космодром.
Тревога за Ниночку и их будущее чадо гнала Федьку путями… не сиделось ему — словно что-то подбрасывало и толкало. А это неправильно. Не унимающееся беспокойство вынуждало хоть куда-нибудь брести и не подходить к людям, чтобы не отколоть какую-нибудь… он боялся сорваться в истерику и выплеснуть её на ни в чём неповинного человека. Шёл вдоль окружной дороги мимо аэродрома — тут как раз взлетали самолёты, развозящие утреннюю почту.
Письма на бумаге нынче пишут крайне редко разве что какие-то документы отправляют. Проще переговорить или по электронке месадж бросить. А вот посылки или бандероли — этого много. Дело в том, что промышленность на Прерии «размазана» по огромной территории. И множество фирмочек, нередко семейных, разбросанных по хуторам, нуждается в материалах и расходниках. Да и готовую продукцию нужно вывозить. А ведь зачастую объём подобных отправлений невелик — коробочка пуговиц, например. Или ящичек узлов контроллера для бесколлекторников.
Конечно, колёса или выращенный урожай перевозят иначе, но мелочёвка каждый день составляет изрядный поток почтовых отправлений. Отсюда и целая флотилия легкомоторников, разлетающихся по утрам и собирающаяся тут к вечеру, заполняя стоянки аэродрома. Одно- и двухмоторные бипланы и монопланы шести типов.
Федькин с Нинкой двухмоторный двухтонник тоже тут стоит, но на отшибе, заставленный «младшими братьями» По-2, которых большинство в почтовом авиапарке. А рядом с въездом на лётное поле в новенький пузатый пятитонный грузовой самолёт завозят стальной бочонок газово-графитового реактора. Справа старенький дизельный бульдозер выравнивает грунт под новую стоянку, а рядом смешанная бригада мегакотов и людей копошится под навесом, устанавливая бетономешалку.
На бурление жизни здесь можно смотреть часами. На взлёты и посадки, следующие одна за другой, на суету тягачей, тянущих тележки с грузами, на неспешность техников, выполняющих свои таинственные ритуалы под капотами или за крышками лючков.
— Восьмой — на пятую, — проходит сообщение по громкой связи. С тех пор, как в авиации перешли с двигателей внутреннего сгорания на бесколлекторники, аэродромы избавились от обычного для них рёва и грохота. А восьмой — это кот в полосатом жилете, несущийся со всех лап к выезду с пятой стоянки.
Жалко отсюда уходить, но желудок уведомляет о необходимости перекусить. Ноги разворачивают тело в сторону города и несут в сторону кафе дяди Фомы. С той стороны прямо от Сити на окружную дорогу выруливает автобус. «Нифонтовка — Плавневый Куст — Верхняя Эолка», — начертано на его борту крупными буквами. Точно! Дорогу же вымостили и пустили по ней рейсовый транспорт. На остановке у своротки в салон вошёл целый прайд мегакотов, и машина покатила дальше в сторону Клыков.
Глава 33
Коты и приматы
В кафе сейчас не слишком людно. Зато за столиком сидят старые знакомые — Панас — одноклассник из Плёткино и Миха, с которым учился в Ремнёво. Повинуясь приглашающему жесту устроился рядом с ними и, обменявшись приветствиями, заказал себе завтрак — это всего один жест из кивалуса в сторону румяного хлопца Федота, стоящего за стойкой.
— Не, ну скажи ему, Нах-Нах! У нас в Ремнёво прикладную математику делают круче, чем та, которую слизывают со старых земных образцов, — горячится Миха.
— А я не вижу разницы, — Панас показывает на две лежащие на столе мобилки: старенькую, ещё довоенную, и новую — раза в полтора крупнее — местного производства.
— То-то и оно, что внешне разницы нет, зато программа занимает почти вдвое меньше памяти. Между прочим, мы её полгода вылизывали, пока избавились ото всех глюков. А теперь работаем над автоматом по выращиванию монокристаллов сложной формы из блэдиа.
— А это ещё зачем? — Панас недоуменно поднял брови.
— Химические реакторы из них делают. Это когда внутри агрессивная среда при высокой температуре и давлении. Собственно, с корпусными частями проблем немного, а вот с трубками, фланцами и вентилями дело продвигается медленно. Сложные формы при маленьких размерах. А уж как конфигурировать поля — чистая головоломка.
— Так Батон всё-таки наладил подготовку программистов? — словно проснулся Федька.
— Конечно, — кивнул Миха. — Так называемый двенадцатый класс — прикладные математики. Человек по десять готовит каждый год.
— А этот блэдиа — что за такой за материал?
— С виду — вроде как драгоценный камень. Исключительно редкий. Собственно, его таковым и считали. Но Ярн научился эти кристаллы выращивать. Потом дело дошло и до придания изделиям из них нужных форм ещё на этапе формирования, потому что обработке они поддаются очень плохо. Но блэдиа — не одна рецептура, а целый класс материалов с упорядоченными межмолекулярными связями. Главное их достоинство — специфические оптические свойства. На их применении и основаны наши успехи в области создания лазеров.