Вождь и призрак
Шрифт:
Из «мерседеса» высунулась рука, она схватила Линдсея за запястье. Послышался голос. Линдсею приказывали по-английски:
— Полезай в машину, болван! Ты хочешь, чтобы нас тут всех поубивали?
— Сначала посадите девушку…
Линдсей повернулся, чтобы схватить Кристу и, если понадобится, запихнуть ее головой вперед в машину.
Однако до Кристы было далеко… Его взору открылось жуткое зрелище… Линдсей взревел, как обезумевший зверь.
Он бросил саквояж. Человек в каракулевой шубе, отдававший лаконичные приказания,
Эсэсовец — низкорослый, толстопузый боров — наставил оружие на Линдсея, собираясь скосить его автоматной очередью. Но Криста загородила собой англичанина: она нарочно встала на линии огня!
— О Боже! Боже! Господи Боже ты мой! — ахнул Линдсей.
Эсэсовец нажал на курок и разрядил в девушку пол-обоймы. Она качнулась вперед и схватилась руками за живот. Кровь хлынула на тротуар. Над обмякшим телом Кристы показался ее убийца. Он поднял дуло автомата. Линдсей дважды выстрелил ему в лицо; англичанин бил без промаха, рука его была тверда, как кремень…
Линдсей выпустил в эсэсовца и третью пулю, но человек, вцепившийся ему в запястье, резко притянул Линдсея к себе, и пуля пролетела мимо. Однако это уже не имело значения. Эсэсовец упал рядом со своей жертвой.
— Если ты не сядешь в машину, я тебя застрелю! — крикнул по-английски незнакомец. — Ты что, не видишь? Ее убили!
Линдсей прыгнул в машину, захлопнул дверь и только тут осознал, что творится вокруг. Дворник схватил свой чемоданчик, нырнул в «мерседес», уселся на переднем сиденье возле водителя и тоже закрыл дверь. «Мерседес» сорвался с места.
Линдсей обернулся и посмотрел назад. Ему удалось взглянуть на Кристу в последний раз лишь мельком. Ее изрешеченное пулями тело, скрючившись, лежало на мостовой. Ноги были неестественно раскинуты.
— Она спасла мне жизнь, — сказал Линдсей.
Однако его слова, похоже, никого не заинтересовали. Мощный мотор «мерседеса» урчал, мча их на бешеной скорости по улицам Мюнхена. Человек в каракулевой шубе, сидевший сбоку от Линдсея, держал на коленях автомат; открытый футляр от скрипки валялся под сиденьем: очевидно, оружие прятали в футляре.
Линдсею было уже безразлично, удастся им удрать или нет. Все его мысли были только о Кристе. Она заслонила его собой, как живым щитом, спасая ему жизнь. А он буквально за пару минут до этого обозвал ее дурой! Машина притормозила, въезжая на безлюдную улочку, а затем повернула налево в тупик.
Незнакомец накрыл ладонью его руку. Линдсей опустил глаза и понял, что до сих пор сжимает пистолет. Он напрочь позабыл про проклятую штуковину — про «люгер», который раздобыла для него Криста!
Новый товарищ строго произнес:
— Ты его не поставил на предохранитель…
— Да-да, конечно…
Линдсей щелкнул предохранителем и опять посмотрел вперед. Они проехали тупик почти до конца. Он заметил открытый гараж. Машина заехала внутрь и остановилась. Шофер выпрыгнул из «мерседеса» и запер гаражную дверь. Все молча ждали, пока он зажжет фонарь. Резко запахло бензином. Человек в каракулевой шубе и меховой шапке обошел вокруг машины и пристально поглядел на Линдсея. Он был одного роста с англичанином. Незнакомец резко спросил:
— Нам велели забрать только тебя. Что это была за девушка?
— Секретарша Гитлера. Без нее я бы сюда не добрался.
— C’est la guerre. [1]
Незнакомец снял шапку, и внезапно показались густые светлые волосы, красивый нос и подбородок и зеленые глаза. Перед Линдсеем стояла девушка! На вид он дал бы лет двадцать семь, она была очень стройной и удивительно хороша собой.
— Я — Пако, — сказала девушка. — Теперь тебя нужно будет переправить к союзникам. Как, по-твоему, это просто? Да или нет?
1
Это война (франц.).
Глава 23
— Создаем оперативный штаб! Исключительно для поимки беглецов! Я лично буду командовать операцией…
Раскрасневшийся Борман, одетый, как обычно: брюки, заправленные в высокие сапоги, — осекся на полуслове, заметив, что фюрер махнул рукой, явно не соглашаясь с ним.
— Да полно вам, Борман! — умиротворяюще сказал Гитлер, и стало ясно, что он даже несколько позабавлен. — Мы же не с Жуковым и его армией сражаемся! Ну, я имею в виду — в данном случае. Речь ведь идет всего о двух людях!
В Бергхофе царила суматоха, и устроил ее Борман. На военном совете он принялся обсуждать побег Линдсея и пригласил для этой цели совсем не тех людей, что обычно присутствовали в зале заседаний. В просторной гостиной Бергхофа, откуда открывался живописный вид на окрестности, сидели восемь человек.
Кейтель и Йодль расположились рядышком на диване и даже не пытались скрыть раздражение. Четверо остальных были: полковник Ягер со своим помощником Шмидтом, гестаповец Грубер и офицер абвера Густав Гартман.
— Я понимаю, мой фюрер, — торопливо согласился Борман.
Он откинулся на спинку кресла, скрестил короткие ноги, и вдруг раздался резкий телефонный звонок. Борман набросился на телефон, словно ястреб, и прижал трубку к уху.
— Да, Майр, это Борман. Ну что, вы их поймали?
Последовала пауза. Борман слушал; Гартман, внимательно наблюдавший за выражением его лица, и без слов понял, что произошло. Ему ужасно хотелось закурить, но в присутствии Гитлера об этом нечего было и мечтать. «Да, ну и вид сейчас у Бормана!» — подумал Гартман.