Вождь викингов
Шрифт:
— Харгрим? Хавгрим, это… С отцом остался, — радует меня ярлёныш.
— А вот это обидно, — громогласно вру я, неторопливо перемещаясь к стойке с оружием. — То-то Стенульф Асгейрсон огорчится. Хавгрим ему — как сын.
Упоминание Каменного Волка юнца не смутило. Видно, до сознания не дошло.
Зато Гундё личиком переменилась и попыталась сбросить шаловливую Эйнарову ручонку. Ручонка сбрасываться не желала, зато я занял ключевое положение между оружейной стойкой и пирующими.
К сожалению, далеко не все плохие парни последовали обычаю и разоружились перед трапезой. Зато практически
— Ты чего, дура?
А в дом тем временем заходили наши. Заходили и распределялись по помещению, так что территория чужого праздника быстренько превращалась в территорию праздника нашего.
— Ты сиди, не суетись, — посоветовал одному из протрезвевших сконцев Стюрмир, придавливая дланью его макушку, а затем выдергивая из-за пояса и бросая на пол секиру сконца. — Хозяин вернулся, а он не любит, когда суетятся.
Вошел хозяин. То есть — Стенульф. В гнев впадать не стал. Медленно проследовал вдоль стола, сидевшие вдоль которого внезапно поскучнели и потеряли аппетит. Как-то уже не хочется кушать, когда тебя похлопывают по щечке пахнущим свежей кровью клинком. Спадает аппетит-то. Равно как и эрекция. Все захватчики-налетчики разом потеряли интерес к новым подружкам. И Эйнар Торкелевич тоже не стал исключением.
Стенульф неторопливо прошествовал вдоль стола, поднялся на возвышение, взял ярлёныша за шкирятник и выдернул из-за стола, как репку из грядки. Ну что тут скажешь? Здоров, старикан.
— Стенульфушка, герой мой богоравный… — тут же заворковала Гундё, но дедушка проигнорировал. Держал ярлёныша за горло, глядел с интересом, как тот сипит и пытается разжать клещи, напрочь забыв, что на поясе у него — меч.
Хотя тут ему повезло. Пырнуть себя дедушка полюбому не дал бы.
— Отпусти его, Стенульф, — попросил я. — Этот прыщик нам может пригодиться.
Каменный дедушка еще некоторое время глядел в закатывающиеся глазки ярлёныша — с искренним интересом, потом разжал пальцы, и гордый вьюнош осел на лавку.
— Прыщик, говоришь? — пробасил наставник берсерков. — А подходит ему. Будет теперь Эйнар Прыщик!
И всем сразу стало весело. Даже многие супротивники наши подхихикивали. Надеялись, верно, что обойдется…
Не обошлось.
По знаку Стенульфа всех, кроме ярлёныша, выволокли во двор и начали убивать. С выдумкой и не спеша.
Я бы, конечно, не стал действовать так радикально, но мои обязанности лидера временно перешли к Стенульфу, а он был — в своем праве. Это его территория, как-никак. И это ему воровским образом нанесли ущерб материальный и моральный. Так что козырный дуб в пятнадцати метрах от ворот усадьды, помимо традиционных ленточек-фенечек, украсился сорока семью «подарочками» Одину. По указанию дедушки мертвых и раненых тоже вздернули. И занимались этим четверо самых молодых разбойников, которых, впрочем, тоже повесили.
— Эти —
— Считаешь: Один меня теперь защитит? — поинтересовался я.
— Может быть. Но в ближайшем бою ты теперь на свежем дерьме точно не поскользнешься.
Чертовски оптимистично звучит!
Короче, порешили всех, кроме ярлёныша. Эйнару Торкельсону, которому отныне суждено было именоваться Прыщиком, забили руки-ноги в колодки и прислонили к дубовому стволу.
Там он и просидел часа два, нюхая собственную отрыжку и все запахи, которые свойственны повешенным, пока мы тушили пожары и наводили порядок на подворье.
— Я не понимаю, зачем нам туда идти! — решительно заявил я.
И верно. Никакого резона в том, чтобы прямо сейчас нападать на усадьбу Торкеля-ярла я уже не видел. Сначала да. Кровь вскипела. Обиделся на тех, кто мою свадьбу попортил. Но теперь я так не считаю. Хорошая свадьба получилась. И финал неплохой. Победный. Я пришел сюда, чтобы помочь Каменному Волку. И помог. Нормальная ситуация.
Но теперь эти герои от сохи предлагают налезть пусть и на сконского, но всё же полновестного боевого ярла с обученной боевой дружиной. Причем больше всего орут как раз раздухарившиеся бонды. И по рожам вижу: месть тут на четвертом месте. А на первых трех — желание пограбить.
К сожалению, профессионалы тоже поддерживают тему. И не без оснований. Даже если не принимать в расчет сотню ополченцев, то и восемь десятков бойцов — это много. Вполне достаточно, чтобы навалять Торкелю, учитывая внезапность и то, что часть его хирда исполняет роль желудей на священном дубе.
Но есть три минуса, которые мне отчетливо ясны. Первый: по-любому у нас будут потери. И не факт, что добыча того стоит. Второй: мы — несыгранная команда. Если не считать моей маленькой дружины, мы — сборная солянка из разных хирдов. И в настоящем бою это непременно скажется. И наконец, третье, самое весомое. Ярлов было два. Известный мне Торкель и неизвестный Мьёр. И кто гарантирует, что этот второй не окажется поблизости от первого? Или еще кто-то из сконцев не подоспеет. Я знал, как реагируют даны на чужаков. Стоит тем напасть, как все внутренние распри разом забываются и земляки в едином строю выступают против внешней угрозы.
Исходя из вышеописанного, я и предложил народу: давайте подождем папу Рагнара. Если нет желания возвращаться домой, можно подождать конунга прямо тут. За надежной оградой.
Вот тут-то мои соседи-пахари и разорались. Месть! Месть! Немедленно!
Хотя даже обкуренному ежику понятно: не в мести дело. Отмстить-то и папа Рагнар может. Да так, что нам и в кошмарах не приснится. А вот пограбить лучше без него. Потому что если в бой идет конунг, то и трофеи — конунговы.
— Я — против! Нечего! — решительно заявил я и сделал рожу кирпичом.