Вождь
Шрифт:
Хранитель пробежал еще пару шагов, замедлил ход. Обернулся, только сейчас начиная осознавать содеянное.
За стеной грохнул взрыв. Правитель судорожно дернулся, вскинул руки к груди, распахнул глаза, хватил воздух широко раскрытым ртом. Начал глубоко и часто дышать.
Следом один за другим раздались еще три взрыва, но на них он не отреагировал — эти были не его.
— Что с вами, мой господин?
— Все в порядке, Нефтис, — правитель сделал глубокий вдох в последний раз и задышал ровнее. — Просто я немножко умер…
Успокоившись, Найл послал
— Похоже, местному вождю удалось вытолкнуть в атаку самых молодых и беззащитных, не имеющих авторитета, — сделал вывод Посланник Богини. — Полегли все. Интересно, что он станет делать теперь? После такого урока добровольцев наверняка больше не найдется.
Самое обидное для обороняющихся — даже во время скоротечного боя братья по плоти, не принимавшие участия в перестрелке, продолжали невозмутимо выкладывать стену.
Наконец хранители спохватились, и крепость опять затрещала длинными очередями.
— Еще пара дней, и смертоносцы смогут без труда прощупывать их мысли, парализовать кого-то из них волей, или шугать импульсами страха, — почесал себе в затылке Найл. — Тогда им станет совсем плохо. А пока, сегодня, они уже ни на что не решатся. Так что нам, Нефтис, я разрешаю вздремнуть на солнышке.
Утро ознаменовалось тем, что автоматные очереди затрещали с «крыши» здания. Трое хранителей, укрываясь за уступами разрушенных стен, стреляли, не жалея патронов, и заставляя братьев плотнее прижиматься к спасительной кладке.
Найл, скрипнув зубами от злости, побежал вперед, к концу укрытия, уже почти дотянувшегося до крепости — их разделяло метров пятьдесят. Правитель кинул свою выворотку на глину, вытянулся на ней, уткнувшись лбом, потянулся своим сознанием туда, наверх, пытаясь уловить эмоцию ярости, азарт или отчаяние. Да отчаяние, ощущение полной своей беспомощности. Вот он увидел, как мелькнул белый край туники, вот в другом месте за стеной показалась рука. Он каждый раз поворачивал ствола эту сторону, и стрелял, стрелял, стрелял. Но пули лишь щелкали по камням или выбивали пыль из застарелой глины.
Сбоку точно так же пытался достать дикарей, добравшихся почти до самого дома, Лохор. Лохор.
— Лохор! — крикнул Найл.
— Ты чего? — отступил от края этажа почерневший от порохового дыма старый безволосый друг, лишившейся прически еще лет пять тому назад.
— Ничего не получается, — Найл качнул стволом немного в сторону и резко, пока хранитель ничего не успел понять, рванул скобу спуска. Автомат вякнул короткой, в два выстрела, очередью, но Лохор взвыл, схватился за бок, упал и принялся кататься по полу, оставляя после себя кровавые пятна.
— Что вы делаете? — пригибаясь, выскочил из соседнего укрытия Тиуша. — Что с Лохором?
— Я, я не знаю, — услышал Найл свои слова. — Руки… Они сами… Я еле успел остановить.
Хранитель, удивляясь своему
— Это не я, Тиуша, — повторил Найл. — Честное слово, не я.
Внезапно его грудь разорвалась, из нее одна за другой вырвались короткие толстые стрелы и умчались дальше. В первый момент правитель ничего не понял, а потом испытал жуткое облегчение: теперь ему уже не понадобится ни перед кем оправдываться.
Найл тихонько застонал, замотал головой, приподнялся:
— Нет, этим должны заниматься смертоносцы… Между домом и стеной внезапно загрохотали один за другим несколько взрывов.
— Тиуша струсил, — понимающе кивнул Посланник Богини. — Сейчас все гранаты выбросит, и назад, вниз, в крепость убежит. Интересно, Лохора с собой возьмет или бросит?
— Как ты себя чувствуешь, Посланник? — поинтересовалась Трития, натягивая тетиву. — Ты стонал так, словно тебя покусали десять жужелиц.
— Я чувствую, что единственное, чего еще не попробовали хранители, так это подкрасться к нам ночью. Наверняка, как только стемнеет, они именно этим и займутся.
Как ни старались хранители, главного они пока не добились: шаг за шагом стена продолжала продвигаться вперед, закрывая братьев по плоти и подносящих камни моряков от пуль.
После гибели ударного отряда на новый бросок с гранатами они не решались, смерть двух стрелков на крыше отбила у них охоту снова подниматься наверх.
Пальба с низко расположенных амбразур, почти не имеющих перед собой мертвой зоны, а потому столь смертоносных для атакующих в открытом строю врагов — против наползающих стен никакой пользы не приносила. Но хранители продолжали стрелять — видимо, надеясь просто на удачу. К сумеркам небо затянуло серыми невзрачными облаками, намекающими на дождь, но не имеющие для этого воды. Упало несколько мелких капель, подуло холодком — но на этом все и закончилось.
— Если опять потоп начнется, — покачал головой Найл. — Нам придется прорываться силой, с потерями.
— На таком расстоянии мы можем парализовать стрелков своей волей, — подслушал его мысли Лоруз. — Они не смогут толком ни стрелять, ни бросать гранаты.
У Посланника Богини появилось желание вызвать сюда с берега всех восьмилапых, оставив для охраны Семени пару воинов, парализовать всех хранителей волей, сделать последний рывок и ворваться внутрь крепости, но он сдержался. Будь все так просто, местных царьков уже наверняка успели бы не раз разгромить. Ведь, судя, по рассказам, смертоносцы тоже приходили сюда за знаниями. Пулеметы пулеметами, но неужели никому из них не удавалось прорваться или подкрасться на расстояние волевого удара? Наверняка помимо засыпанного землей входа, наверху имеются надежно запирающиеся люки. Прорвавшимся к дому паукам при всем желании не процарапаться сквозь такую преграду своими хрупкими лапами. Это люди умеют долбить стены бревнами, а люки — камнями. Но против двуногих хорошо действуют выбрасываемые наружу гранаты.