Вожди белых армий
Шрифт:
На окончательном совещании по этому вопросу 12 августа Евгений Карлович заявил, что и, например, переход на Мурман не даст никаких выгод, так как неприятель снимет с Архангельского фронта свои войска и переведет их на Мурманский. Ему возразили, что оставление русских частей в Архангельском районе при необеспеченном тыле — чистейшая авантюра, которая может стоить еще сотен жизней лучших офицеров, что это не может быть оправдано защитой населения, во многом сочувствующего большевикам.
Главнокомандующий Миллер сверкнул сталью взгляда из-под нависших бровей и чеканно произнес: — Война не ведется без жертв. Я не знаю в военной истории ни одного случая, чтобы главнокомандующий без натиска неприятеля, и имея налицо успех на фронте и поддержку населения, оставил бы без боя фронт. В середине августа англичане под рукой славного фельдмаршала Роллинсона решили показать напоследок, как дерутся за короля. Русская и британская армия плечом к плечу ринулись по Двинскому направлению и на Железнодорожном фронте! Белые части, в авангарде которых с отточенными штыками, готовые в любую рукопашную, шагали «шенкурята», удальцы-тарасовцы, пинежцы, бьющие комиссаров как белку в глаз, прокладывали себе дорогу напрямую, сметая красные линии обороны. Блестяще демонстрировали себя в атаках британцы, шутящие под громом выстрелов, в любом свинцовом дожде. Но самой отменной у союзников была смешанная англо-австралийская колонна, отлично показавшая себя в сражениях. В последнем рывке наступления это подразделение двинулось лесами обходным маневром.
Ночью на шестнадцать верст вглубь чащи скользнули они, неся на руках пулеметы, перепрыгивая с кочки на кочку в раскинувшемся перед ними бесконечном болоте. Проводник немного ошибся, он вывел англо-австралийцев с перебором: за большевистскую линию окопов, прямо на «железку» с красным бронепоездом. Из него колонну внезапно накрыло пулеметным и шрапнельным огнем! Немного побледневшие англичане и австралийцы в своих лихих шляпах не дрогнули, слаженно бросились вперед. Лишь потеряв двух офицеров и десяток солдат, образцово отступили. Сплошная демонстрация мужества. Правда, казалось, что и война для них всего лишь спорт. В результате этого превосходно подготовленного общего наступления было взято в плен несколько тысяч красноармейцев. Наиболее отличился 3-й Северный стрелковый полк, захвативший пленными большевистский полк вместе с его штабом и штабом бригады. Союзники, несмотря на то, что начали паковать чемоданы, решили под занавес и демократизировать как можно местное правительство, потому что в миллеровских руках твердая военная русская власть очевиднейше продолжалась кристаллизироваться. Было созвано Земско-городское собрание, которое изменило состав правительства в эсеровском направлении, делегировав туда инициативнейшего эсера П.П. Скоморохова. На долю Е.К.Миллера здесь, помимо военно-морского министерства, теперь пришлись и Иностранные дела. Главкома Миллера полевевшее правительство энергично критиковало, но генерал, мало обращая на это внимание, начал в сентябре наступление на всех участках. Полки северян ринулись по шири своего тысячеверстного фронта. Союзники, между тем, дружно готовились к отплытию. Англичане уничтожали громадное количество русского военного имущества: сжигали самолеты, топили автомобили, боеприпасы, обмундирование, консервы. Объясняли, что Северная армия получила достаточно для своего состава, а излишки ликвидируются, так как могут попасть в руки большевиков. Как писал позже А.А. фон Лампе об этой вакханалии в своих "Причинах неудачи вооруженного выступления белых":"После их ухода снабжение велось со дна моря" Американцы же и здесь побили рекорд грязного цинизма под своим национальным девизом "Деньги не пахнут". Они через своего представителя Красного Креста продали доставшуюся на их долю русскую амуницию большевикам в кредит с оплатой будущими поставками сырья.
10 сентября 1919 года главкому генералу Миллеру, увлеченно следящему за блестящими успехами его войск, кромсающих красных, вручили телеграмму из Омска об утверждении 29 августа Верховным правителем адмиралом Колчаком принятого Советом министров "Положения об управлении Северным краем" и присвоении его главнокомандующему Миллеру прав Главного Начальника этого края. Временное правительство Северной Области упразднялось.
"Самоупраздняться" члены правительства не захотели, а новоиспеченный Главный начальник Области генерал Миллер на выполнении такого распоряжения не настаивал. Победы на фронте предельно укрепили его положение. Впрочем, и до этого управляющие отдельными ведомствами предпочитали идти с докладами не к руководителю правительства Зубову, а к Евгению Карловичу. Газеты давно подшучивали:
"Правительства у нас, слава Богу, нет, а есть Главнокомандующий".
Самые бескомпромиссные демократы, эсеры Скоморохов и Едовин, недавно вошедшие в правительство, возмущенные суровой карательной политикой Миллера по отношению к забастовщикам и пробольшевистским элементам, вышли из него, но Скоморохов заявил:
"Для нас ясно, что говорить об искреннем соглашении с генералом Миллером не приходится. У нас военная диктатура и военный диктатор, который готов допустить совещательный орган при своей персоне, но не больше… Но мы не хотим мешать генералу Миллеру защищать Область и будем ему помогать там, где можем. Во всяком случае, всякую оппозицию против него будем сдерживать". 27 сентября 1919 года последние иностранные корабли ушли из Архангельска, оставив русских привычно самих разбираться со своей судьбой. Миллеру и его командирам было не до сожалений: дела на фронтах шли великолепно. Белая "Волчья сотня" из шестидесяти офицеров, ста солдат-добровольцев снова отбила у красных город Онегу с окрестностями. А всего за сентябрьские бои армия Миллера взяла в плен 8000 красноармейцев! Это было почти половиной собственной численности. Белые заняли территорию на сотни и даже тысячи километров от плацдарма, с которого начали наступать.
Красные расслабились, потому что решили, будто бы Миллер не соберет свои силы для удара во время союзнической эвакуации. Активно помогли белым партизанские крестьяне, не желающие отдавать только что собранный ими урожай беспощадным продотрядам. Вообще, большевистская пропаганда в данное случае напоролась на то, что сама втолковывала. Агитаторы твердили о "корыстных целях иностранных капиталистов". После ухода «капиталистов» русские солдаты и приговорили, что теперь-то можно посчитаться с красными всецело только за свои интересы.
Это лето и начало осени 1919 года было коронным для всех белых армий России, самозабвенно шедших в наступления: генерал Родзянко с армией Юденича освободил Псковщину неподалеку на северо-западе; Деникин дрался в центральной России вплоть до Тулыцины и его генерал Врангель гарцевал впереди своих конников по улицам Царицына; части Колчака мощно мерились силами с красными у Волги и в окрестностях Урала… И вот северяне Миллера по-охотничьи ухватисто шагали по родимым дебрям в пороховом дыму, чтобы сбить и со своей околицы красную чуму, почти доползшую до моря Белого… Все эти русские люди под белыми знаменами в едином военном и духовном порыве свято верили: вот-вот, и Питер с Москвою наши!
Каким представал в это время главком Севера генерал Е.К.Миллер в глазах его сослуживцев? С.Добровольский рассказывает:
"За исключением 5, 6 часов, уделяемых сну, ген. Миллер был остальное время в работе. Эта самоотверженная работа стяжала ему заслуженную популярность, как в широких кругах населения, так и в солдатской массе. Последнюю он подкупал не пышными речами и игрой на популярность, а своей неустанной заботливостью об улучшении ее быта и материальных нужд, что больше всего ценит наш народ.
Популярность его в обществе и политических кругах носила исключительный характер. Какие бы перемены в составе Правительства у нас не происходили, никогда никаких возражений против нахождения его в составе Правительства не было, и этого ген. Миллер достиг не подыгрыванием к тем или иным политическим кругам, а своим бескорыстным идейным служением родине, полным беспристрастием и невмешательством в политическую борьбу при отсутствии всяких диктаторских замашек и контрреволюционных тенденций. Недаром мне приходилось слышать заявления некоторых ответственных демократических деятелей, что судьба особенно благоволила к Северной Области, послав ей такого «конституционного» по своей натуре генерала.
По свойствам своего характера ген. Миллер был скорей администратором, чем Главнокомандующим, администратором идеальным в условиях нормального мирного времени по своему умению уловить пульс общественно-политической жизни, найти удовлетворяющую всех линию компромисса и с удивительным терпением и выдержкой, сохраняя полное беспристрастие и спокойствие, следовать в своей деятельности по этой линии…
Во время пребывания в области союзных войск наши солдаты могли только с завистью смотреть на многочисленные клубы, организованные для развлечения солдат всех наций, кроме нашей, и соответствующие предложения, сделанные ген. Марушевскому представителями американского союза христианской молодежи, не нашли никакого отклика.
Совсем иначе это дело пошло со вступлением в командование ген. Миллера. На организацию его были отпущены громадные средства и вскоре в самом лучшем общественном здании Архангельска — коммерческом собрании открылся русский солдатский клуб. Открытие его было произведено при торжественной обстановке самим Главнокомандующим, сказавшим по этому поводу краткое задушевное слово…
Так создавалась и крепла связь между офицерским корпусом в лице Главнокомандующего и солдатской массой на Севере. Она была порвана при очередном повороте не в нашу пользу колеса истории, но я глубоко убежден, что зажженные тогда рукой ген. Миллера искры благодарности в солдатских сердцах за его неустанные заботы о них на Севере тлеют до сих пор и их не удастся заглушить тем, кто еще раз оказался временным победителем, сыграв на не изжитых еще до конца злобных инстинктах, пробужденных призывами к классовой борьбе".