Вожди четвертого рейха
Шрифт:
– Не боись, - сказал ему Штирлиц, вполне утешающе. Он скрутил из листа от карманного устава Партии козью ножку и теперь блаженствовал.
– Не боись, здесь больно не поколотят. Они здесь добрые...
Сверху со свистом прилетело помятое ведро, из которого исходил довольно неприятный запах. Борман вздрогнул.
– Кого там опять поймали?
– глухо спросили сверху.
– Да каких-то шпионов..., - ответил ленивый голос с некоторыми признаками рыганиями.
– А...
– вопрошавший потерял всякий
– Не знаю, - ленивый голос издал звуки тошноты. Борман вздрогнул.
– Или на расстрел, или... на фазенду... сахарный тростник убирать...
– Сахарный - это хорошо..., - ленивого собеседника довольно сильно вырвало в подвал, разговор окончился. Борман заметался по подвалу в поисках выхода, Штирлиц равнодушно достал из глубоких галифе банку тушенки и равнодушно открыл ее. Пастор стал молиться на крестообразное сплетение решетки. Внезапно подвал сотряс вопль.
– Ве-е-есь ми-и-ир насилья мы разру-у-ушим, - пел Штирлиц, размахивая банкой. Сверху посыпался песок. Пастор бросил молиться и выжал намокшую от пота сутану.
– Штирлиц!
– раздался сверху благодарный вопль.
Штирлиц замолк, чувствуя себя идиотом, который опять ничего не понял. Сверху почтительные руки спустили... ...старого проказника, толстого, почти совсем лысого Мюллера, одетого в цветастые шорты и майку с надписью "The Perestroyka i Novoe Mishlenie" и изображением серпов, молотов и лысого мужика с пятном на голове. Возможно впрочем, пятно у Мюллера возникло от утреннего варенья или борща по-гестаповски, который шеф одноименной организации очень любил.
Мюллер прослезился и бросился обнимать Штирлица. Штирлиц не испытывал одноименных чувств.
– Морда ты гестаповская, - сказал он, отпихивая слюнявого Мюллера подальше.
– К тебе приехал любимый и единственный друг детства, а ты... морда...
Мюллер почесал толстый живот и нахмурился.
– Ты мне грубых слов не говори, - злобным голосом попросил он.
– Я к тебе со всей этой... душой... а ты меня... это... в ящик... Вот спасибо этому... ну, как тебя? Борману...
Мюллеру не дали договорить. Удар кастетом бросил его об стенку. Слуги Мюллера заботливо вытащили его из подземной тюрьмы, и Мюллер, лихорадочно потирая ушибы, злобно сказал :
– Ну кому-то я чего-то вставлю...
И вслед ему вылетело помятое ведро.
***
Вечером в ставке Мюллера состоялся Важный Совет. Обсуждали форму казни для Штирлица, Бормана и этого... толстого...
Штирлиц тоже не бездействовал.
– Вот это вы все виноваты, Штирлиц, - осторожно начал пастор Шлагг, отодвигаясь от стонущего о скверности пищи Бормана, которому внезапно очень сильно захотелось в туалет.
– Если бы не вы, мы сейчас были бы уже наверху...
– А что, наверх надо?
– участливо спросил Штирлиц.
– Да-а-а!
– простонал партайгеноссе Борман. Утром он объелся зеленых бананов и теперь немного... или не немного, но в общем, страдал.
– Интересный вопрос, - философски сказал Штирлиц и стал думать о возможных путях побега. Наконец он принял одно из своих Умных Решений.
– Мужики!
– позвал Штирлиц, обращаясь к тем, кто был наверху. Сверху свесились чьи-то ноги, и черная негритянская морда спросила :
– Чего вам?
– Ну чего...
– Штирлиц не мог понять такой глупости. Не видишь, человеку надо... это...
– У вас ведро есть, - констатировал негр и исчез.
– Э-эй!
– Штирлицу начало надоедать их странное приключение.
– Какое еще ведро?
– А что, нет ведра?
– недоуменно спросил негр и посмотрел вниз. Ведра не было. Оно вылетело вслед за непочтительным по отношению к Штирлицу Мюллером. И правда, нету...
Негр явно не любил утруждать свою круглую голову умными мыслями. Штирлиц прижал к губам палец, давая понять, что все идет по его Умному Плану. И действительно, сверху спустилась веревочная лестница.
– Вылазь, кому надо, - сказал негр, держа ее сверху.
Внезапно сильный толчок сбросил его вниз. Это Штирлиц совершенно слегка подергал за нижний конец лестницы. Удар по затылочным областям головы поверг его в состояние легкой эйфории. Здесь же возникло некоторое замешательство. Никто не подумал о том, кто же будет держать лестницу, если негр, для этого предназначавшийся, уже внизу. Штирлиц не стал задумываться. С диким визгом Борман, приобретя некоторое начальное ускорение, вылетел наверх и ударился лбом об стенку сарая.
– Давай, привязывай, - глухо сказал снизу Штирлиц.
– Подождите, - сказал Борман, трясущимися пальцами расстегивая штаны. Через несколько минут сверху раздался его облегченный вздох и звук умиления, заключавшийся в том, что партайгеноссе наступил на хвост молодому коту.
– Ну вот, - нежно сказал Борман, привязывая бантиком конец лестницы к прутику, торчащему из плетеного забора. Из проема в подвале показалось испачканное чем-то желтым лицо Штирлица. За ним, кряхтя и матерясь, вылез пастор Шлагг, поправил сутану и громко чихнул.
– Чертов подвал, прости господи, - сказал он и перекрестился.
– я схвачу насморк на нервной почве.
– Не схватишь, - сказал Штирлиц, выжимая галифе в мгновенно образовавшуюся лужу.
– Подзатыльник схватишь. Или в глаз получишь...
В Штирлице явно кипела ненависть к другу детства изменнику и вражескому разведчику Мюллеру. Одним кастетом тот точно не отделался бы.
Внезапно веревочная лестница задергалась. Снизу пытался вылезти негр.
– Не долезет, - сказал Борман, радостно потирая руки.