Вожди и оборотни
Шрифт:
Теперь настала пора обратиться к документам уголовных дел. Иззатов Видадил Ташкентским городским судом был признан виновным в неоднократном получении взяток за непринятие мер административного воздействия к водителям, допускавшим нарушения правил дорожного движения. Он же получал взятки от подчиненных сотрудников за покровительство и их поддержку по службе. Всего взяток получено на сумму более 4,8 тысяч, рублей. Кроме этого, Иззатова обвинили в передаче руководству УВД Бухарского облисполкома продуктов и промышленных товаров на сумму 995 рублей.
А теперь давайте вспомним приговор по делу Чурбанова, первого заместителя министра внутренних дел СССР. Его за взяточничество на сумму более 90 тыс. рублей тоже осудили, но только к 12 годам лишения свободы. Разве чурбановские деяния
Президиум Верховного суда Узбекской ССР, отменяя 3 августа 1990 года иззатовский приговор, скажет: «Судом Иззатов признан виновным в получении взяток исключительно на основании противоречивых показаний заинтересованных в исходе дела лиц, незаконно освобожденных от уголовной ответственности за противоправные деяния». А увели их от праведного суда Гдлян и Иванов. И сделали это взамен за ложные доносы на Иззатова.
Президиум отметил также массовые процессуальные нарушения, допущенные следователями. Само следствие проведено необъективно, многие факты оказались подтасованными глубоко не проверенными. Суд же слепо продублировал записи обвинительного заключения.
От Иззатова требовали показаний на руководство УВД Бухарского облисполкома и на руководство области. Он рассказал, что Гдлян предлагал ему сделку — стать его агентом, доносить на других, и тогда самому остаться на свободе. При этом Гдлян намекал, что они земляки — кавказцы — и должны договориться. Когда же его предложения были отвергнуты, то разговор пошел совсем иной. Сам Гдлян из доброго душевного человека на глазах превратился в дикого зверя. Начал кричать: «Послушай, Иззатов, если ты не хочешь со мной по-доброму, то у меня найдутся средства заставить тебя делать то, что мне нужно. Ты знаешь, что таких людей, как я, всего лишь четыре человека в Союзе. Мы подчиняемся только Генеральному прокурору СССР, больше никому. Знаешь ли ты, что я являюсь председателем тройки, что все вопросы здесь мы решаем втроем, как в 1937–1938 годах? Кого захотим — посадим, кого захотим отпустим. Ты лучше мне ответь, как ты, турок, смог пробраться в органы МВД? Говори, кому сколько дал?». Гдлян кричал: «Пиши, что я тебе говорю. Если тебе нечего писать, то я тебя научу. Пиши ложь, обман пиши, но пиши. Пиши, что ты давал взятку начальнику УВД, его заместителям…»
Иззатов отказался писать неправду, и это окончательно вывело Гдляна из себя. Он изрек: «Клянусь, пусть моя мать станет моей женой, я тебя посажу». Такое выражение есть у кавказцев. «Я сделаю из тебя махрового взяточника. Ты, мусор, из моих рук не вырвешься».
Да, Гдлян сдержал свое слово. В. Иззатова арестовали 22 марта 1984 года и допросы стали более изощренными и садистскими. Ему угрожали арестом жены и детей, оскорбляли, обещали сгноить в тюремной камере. Сами допросы тянулись весь день и вечер, следователи менялись поочередно.
Не только об этом поведал В. Иззатов, но и о систематических избиениях. Началось с того, что его привели на допрос к Иванову. В кабинете были Калинин, Карташян, Ибрагимов и Туктаров. Иванов сказал: «Знакомьтесь, товарищи с этим типом, во время работы к нему не должно быть никакой жалости». Иззатова действительно не жалели.
Он вспоминает, как реализовывались угрозы. Один допрос длился весь день, словесная брань чередовалась с избиениями. Гдлян все требовал дать показания, пугал. «А затем встал, взял сигарету, проходя мимо стола, за которым я сидел, он ладонью правой руки, в левой он держал сигарету, он только в левой руке держит сигареты, ударил меня в лоб, сказав: «Сволочь, все пишут друг на друга, а ты, земляк, не хочешь мне помочь» — и вышел из кабинета. Когда уходил, сказал мне, что «раз ты такой упрямый, пеняй на себя. Завтра дам указание, все будут заниматься тобой. Соберут на тебя материалы, тогда посажу тебя надолго. У тебя в кармане считай есть уже 13 лет».
Был и такой факт, вспоминает Иззатов, что после очередного избиения Иванов, запугивая, сказал: «Ребята, если он не будет писать, выбросьте его с третьего этажа. Составим акт, что выбросился сам».
Когда я читал показания Иззатова, то невольно вздрогнул. Память напряглась, отчетливо вспомнилась гибель свидетеля Мирзабаева Махмуда, которого на ночь оставили в следственном кабинете, а у гром его труп обнаружили на асфальте под окном здания. Гибель произошла в 1984 году. Тогда Гдлян отделался легким испугом, получив выговор от заместителя Генерального прокурора СССР О. Сороки Иззатова допрашивали тоже в 1984 году. Скажу откровенно, что ранее я с трудом верил в правдивость разговоров об избиениях людей на допросах следователями. Слышал, что подобное допускали оперативные работники уголовного розыска, но никак не следователи. Однако факты — упрямая вещь.
Б гдляновских документах, выброшенных из уголовных дел, мы обнаружили меморандум из сообщений так называемых помощников администрации изоляторов, которые помещались в камеры к арестованным. В своих информациях они тоже докладывали об избиениях лиц на допросах.
Принуждения Иззатова к даче показаний начались в Бухаре, затем его перевели в Ташкент, поближе к служебному кабинету Гдляна. Арестованных частенько перегоняли из изолятора в изолятор. Это тоже своего рода метод психологического воздействия на них. Не говоришь в Бухаре, — поедешь в Ташкент. Будешь молчать там — этапируем в Москву, подальше от родных мест. Этими маршрутами прошли многие несговорчивые. Но Иззатова они пугали меньше, чем судьба его детей и жены. Об их возможном аресте твердили ему на каждом допросе. И он был уверен, что Гдлян пойдет на все, лишь бы сломать его. Иззатову не только угрожали, но и демонстрировали сына в изоляторе. Сделали это как бы случайно. Видадила вели на допрос в кабинет к Иванову, а в это время навстречу ему следователи вели сына Олега.
Иззатов Олег хорошо помнит эту встречу с отцом. Вспомнил и рассказал он и о другом. На допросы его, как и всех членов семьи, вызывали неоднократно. От него требовали изобличающих отца показаний, но он ничего не знал. Иванов постоянно шантажировал тем, что отправит в подвал. «Я испугался, — пояснил Олег, — просил, чтобы меня не арестовывали… Я остался один с Ковеленовым, он заставил меня раздеться до трусов, сказал, что он меня сейчас отведет в подвал, посадит к рецидивистам, они меня изуродуют.
Вот такую школу преподали следователи будущему юристу.
Он ее запомнил на всю жизнь. Из-за судимости отца его не взяли на работу в правоохранительные органы.
Не меньше унижений испытала и его мать Р. М. Лоденова. Она вспоминает, что арест ее мужа В. Иззатова для всей семьи был неожиданным. В доме несколько раз проводили обыск, но не нашли ничего, что могло бы компрометировать мужа. Затем последовали многочисленные и унизительные допросы. От нее требовали показаний о получении мужем взяток, однако она ничего не знала и объективно ничего не могла рассказать. На нее воздействовали психологически, говорили, что из-за ее упрямства дети не смогут учиться в институтах. Ее неоднократно подвозили к следственному изолятору. Сообщали, что сейчас посадят. А потом увозили домой, сказав: «… нет свободных камер». Был случай, когда Р. М. Лоденову заводили в изолятор и несколько часов держали в дежурной комнате. Однако ложных показаний следователи от нее так и не добились.
Такой же шантаж обрушился и на дочь Иззатова — Ларису. Но и она выдержала издевательства. 30 мая 1987 года она обратилась к Генеральному прокурору СССР с жалобами на действия следователей. Однако ее жалоба не дошла до адресата, попала в руки самих следователей. Произвол продолжал торжествовать и длился семь лет.
Частенько заступники Гдляна и Иванова в их оправдание заявляли, что жалобы о нарушениях законности стали поступать только после возбуждения уголовного дела в отношении следственной группы. Это далеко не так. Еще до 1988–1989 годов с заявлениями на незаконные методы ведения следствия обратились десятки граждан. Примером тому является письмо Иззатовой Ларисы. Здесь напрашивается другой вопрос: «Почему эти жалобы остались без разрешения, без глубоких проверок. Почему все сходило с рук Гдляну и Иванову?» Об этом вправе спросить с бывшего руководителя следственной части и самой прокуратуры Союза ССР.