Вожди и оборотни
Шрифт:
Несмотря на то, что Усманходжаев отказался от заявления о передаче взятки Лигачеву, по данному факту провели расследование. Допросы по указанию А. Я. Сухарева проводили в основном его заместители и старшие помощники. Лигачева допросил заместитель генерального прокурора В. И. Кравцев. Опрашиваемый дал на все поставленные вопросы весьма ясные и лаконичные отрицательные ответы. По поводу заявления Усманходжаева о передаче взятки он сообщил: «Я считаю заявление Усманходжаева о передаче мне денег в сумме 60 тыс. рублей явной клеветой и оговором. Ничего этого, как я уже говорил, не было и нет. С какой целью и почему Усманходжаев оговаривает меня, точно сказать не могу. Человек он слабохарактерный, легко поддающийся внушению. Считаю, что о причинах оговора меня должно ответить следствие».
О них уже говорилось. Хочу добавить, что Егор Кузьмич дал абсолютно точную характеристику личностным качествам Усманходжаева. Она во многом перекликается с оценками, данными другими лицами, хорошо его знавшими. Например, бывший секретарь ЦК КП Узбекистана
В конце июня 1984 года в Ташкенте состоялся пленум ЦК КП Узбекистана. В его работе принял участие Е. К. Лигачев, другие работники аппарата ЦК КПСС. Нами они были установлены и допрошены. Днем и ночью с Лигачевым в Узбекистане находился начальник его охраны В. Малышев. Он присутствовал на всех встречах с руководителями республики. Эти встречи носили протокольный характер. Были встречи с трудящимися в Бухаре, Самарканде.
Малышев, длительное время знавший Лигачева, назвал его честным, порядочным человеком, ярым противником сувенирщины. Со всей ответственностью заявил, что никогда не видел и не слышал от других сотрудников из числа охраны о том, что Егор Кузьмич принимал от кого-либо подношения в виде подарков и тем более денег.
Заявление Гдляна и Иванова о передаче взятки Лигачеву во время работы XVI пленума ЦК КП Узбекистана расценил как грубую ложь.
Несостоятельными и лживыми назвал заявления следователей о передаче взяток Лигачеву его помощник В. Легостаев. Во время работы XVI пленума и после него он постоянно находился с Лигачевым. Отверг какую-либо передачу дипломата Егору Кузьмичу. Тот всегда был и остался противником любого рода подношений и сувениров.
Полностью отвергли передачу взятки Лигачеву и другие лица, в частности комендант А. Михайлов, сопровождавший Егора Кузьмича в поездках врач А. Таранов и другие лица. Показания Усманходжаева и утверждения двух следователей явно зависали в воздухе, не имели под собой никакой основы.
В работе XVI Пленума Лигачев действительно принимал участие и выступил на нем с большим докладом, в котором высказал свое отношение к положению дел в республике.
В марте 1988 года я, Каракозов, Гдлян и следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР В. Е. Свидерский неожиданно были вызваны к А. Рекункову. Но не в служебный кабинет, а в санаторий «Барвиха», где он находился на лечении. Беседа длилась около часа. Рекунков дал указание подготовить развернутую информацию о событиях в Узбекистане, вскрыть причины глубоких деформаций.
Информация писалась трудно. Это было связано с тем, что через суды в основном уже прошли многочисленные дела о приписках хлопка. Материалы же Гдляна, Свидерского в основном касались еще расследуемых дел. Поэтому ряд выводов, сделанных в информации, носил некатегоричный характер, а некоторые оказались ошибочными.
На стол Рекункова было положено несколько вариантов и только последний, третий им был подписан. В информации перечислялось много фамилий, но ни разу не были упомянуты фамилии Раджабова и Джаббарова. Только в августе — сентябре 1988 года в отношении указанных лиц Генеральный прокурор СССР войдет с ходатайством в Президиум Верховного Совета СССР о получении на них, народных депутатов СССР, согласия на привлечение к уголовной ответственности. К сожалению, прокуратура еще по инерции продолжала руководствоваться материалами гдляновского расследования. В глубь же самого процесса доказывания, сбора улик пока еще никто не вникал. Да и Президиум Верховного Совета СССР отнесся формально к рассмотрению ходатайства прокуратуры. Я об этом постоянно вспоминал, наблюдая в зале союзного парламента в апреле 1990 года процедуру обсуждения вопроса о даче согласия на привлечение к судебной ответственности Гдляна и Иванова. Тогда, в 1988 году, истинные жертвы произвола и беззакония остались незащищенными. Когда же настало время отвечать палачам, то их под сияющие улыбки и демократические улюлюкания увели от суда.
Джаббарова Исмаила арестуют 19 октября 1988 года. Ему предъявят обвинение в неоднократном получении взяток от директора Кызылтепинского хлопкоочистительного завода Навоийской области Усманова, от директора Бухарского холодильника Узмясомолторга Ахмедова и работника Бухарского обкома партии Хакимова. Но дорога в тюрьму, как утверждает Джаббаров, для него началась гораздо раньше, когда у него, первого секретаря Бухарского обкома партии, состоялись первые встречи, конфликты с Гдляном.
Став во главе областной партийной организации, Джаббаров много сделал для ее укрепления, оздоровления обстановки в области, для очищения партийных рядов от случайных, скомпрометировавших себя людей. Об этом мы узнаем не только из официальных документов, характеристик на Джаббарова. Об этом скажут многие рядовые коммунисты, вставшие на защиту своего лидера. Казалось бы, цели Джаббарова должны были совпасть с устремлениями Гдляна, его группы, которые свою эпопею в Узбекистане начали с Бухарской области. Гдлян ведь тоже постоянно утверждал, что всю жизнь боролся с партийной и иной мафией, с казнокрадами и жуликами. Но тандема не получилось. Если первый секретарь не на словах, а на деле наводил порядок, то Гдлян постоянно ловчил и конъюнктурил, создавал видимость борьбы с мафией. После ареста группы руководящих работников Управления внутренних дел и торговли области, Гдлян, приняв дело к своему производству, стал собирать на них доказательства. Работали он и его следователи по простой схеме: вызывали заведующих магазинами, отделами и допрашивали их, требуя дать показания о передаче взяток арестованным. Многие признавались, говорили, что за счет обмана покупателей, хищений скапливали у себя деньги, часть передавали руководителям торговых ведомств г. Бухары и области. Суммы взяток исчислялись от нескольких десятков до нескольких сотен тысяч рублей. Например, Кориева и Саттарова назвали сумму 222 тысячи рублей, Арипов — 114 тысяч руб., Касымов — 150 тысяч рублей.
Все взяткодатели освобождались Ивановым от ответственности, в связи с тем, что они якобы добровольно сообщили о передаче взяток. Такое основание предусмотрено законом, но суть в том, что Гдлян и Иванов обходили закон. Никакой добровольности у заявителей не было, их неоднократно вызывали на допросы, долго «кололи» и только после этого появлялись «добровольные» заявления. Но об этом мы поговорим чуть позже.
Гдлян с Ивановым не только освобождали их от уголовной ответственности, но и просили, требовали оставить их на работе, в партии. Дело все в том, что Гдляну нужны были свидетели: плохие или хорошие, добросовестные или лживые, лишь бы они давали нужные показания. Людей уговаривали, им угрожали, им обещали сделать все, чтобы никаких нежелательных последствий для них после дачи показаний не наступило. Так действовали и думали Гдлян и Иванов. Но совершенно иначе рассуждал Джаббаров. Его твердая и принципиальная позиция заключалась в следующем: люди могут быть освобождены от уголовной ответственности, но они, если совершили преступление, допустили обман, хищение, взяточничество, не могут оставаться в партии, не могут работать в торговле, в органах внутренних дел, на руководящих должностях. Позиция весьма четкая и абсолютно верная. Придерживаясь этого, Джаббаров дал указание о партийном расследовании, об очищении партийных организаций от нечестных людей. Начались обоснованные исключения из партии, увольнения с работы. Гдлян не на шутку встревожился: он мог потерять свидетелей, всю систему доказательств, которую и кое-как слепили, удерживая на подпорках.
О позиции обкома и его первого секретаря доложили в Москву, маховик закрутился. В конце 1987 года следователи позвонили Джаббарову, пригласили на допрос в г. Навои. Звонили раза 3–4, не объясняя, по каким вопросам будет проводиться допрос. Однако они не проявили настойчивости, да и сам допрос не так уж, видимо, был нужен. Скорее всего звонкам придавали психологическое значение, пытались напомнить или остановить от очищения партийных рядов.
В начале 1988 года позвонили из ЦК КП Узбекистана и от имени второго секретаря ЦК Анищева также высказали недовольство принимаемыми мерами.
Затем последовала статья в газете «Правда» «Кобры над золотом», в которой критиковалась позиция Бухарского обкома партии, якобы занимающегося преследованием свидетелей по гдляновским уголовным делам.
Бюро обкома обсудило статью, высказало свое принципиальное несогласие с ней. По результатам обсуждения направили в «Правду» письмо с возражениями и объяснениями истинного положения, просили опубликовать. Однако письмо переправили в прокуратуру, фактически тому же Гдляну.
Чтобы не быть голословным об истинных причинах конфликта, приведу выдержку из письма Борова И., следователя гдляновской группы, в Бухарский обком партии. Письмо направлено 29 марта 1989 года, после ареста Джаббарова, в расчете на то, что обком уже не будет сопротивляться. Следователь писал: «Прокуратурой Союза ССР расследовалось уголовное дело в отношении бывшего директора Бухарского горпромторга Кудратова Шоди, обвинявшегося во взяточничестве и других преступлениях… По названному делу в качестве свидетелей проходили работники данного горпромторга. После вынесения приговора многие из них были отстранены от занимаемых должностей по формальным основаниям со ссылкой на якобы имеющееся решение бюро Бухарского обкома партии. Прошу проверить данный факт и оказать содействие в предоставлении работы по специальности следующим гражданам: Арифову, Касымову, Саттаровой, Корневой…» Всего в письме указаны фамилии 23 лиц. Все они являлись взяткодателями, а какие суммы денег передали, мы уже называли.
Отношения между Джаббаровым и Гдляном постепенно накалялись. Последний не терпел возражений и со своими противниками не церемонился. Как он расправлялся с неугодными для себя нам подробно рассказал в свое время Н. Турапов.
Джаббаров тоже встал на дороге Гдляна, и его решили убрать. В обстановке вседозволенности и попустительства, создания культа всемогущественности Гдляна, которому предрекали пост Генерального прокурора СССР уже на первом съезде народных депутатов СССР, расправиться с Джаббаровым труда не представляло. «Начиная с мая 1986 года Гдлян и Иванов, — говорил Джаббаров, — начали собирать на меня материалы негативного характера. Члены следственной группы посещали в местах лишения свободы осужденных из Бухарской и Навоийской областей (Джаббаров длительное время работал в Навои. — В. И.), чтобы они дали на меня показания о даче взяток. Например, Н. Хикматова — бывшего первого секретаря Кызылтепинского райкома партии просили, убеждали, шантажировали и запугивали, чтобы он дал показания на меня о даче взятки. Иванов цинично заявил: «Если ты даже не давал взятку Джаббарову, то все равно напиши, что давал…».