Возлюбленная демона
Шрифт:
– Должно быть, они хотели, чтобы ты был счастлив.
– Я пытаюсь жить, и жить хорошо.
Это все равно, что пытаться прочитать иностранный текст в подлиннике.
– Почему это настолько трудно, Ван? Разве ты не хочешь жить хорошо?
– Я заслуживаю этого? По каким-то причинам ты рассматриваешь меня как кого-то стоящего и заслуживающего спасения. А я в этом не уверен. – Он отвернулся, чтобы взглянуть в окно, и Мария поняла, что он хотел, чтобы его оставили в покое.
Пока она предоставит ему покой. Она чувствовала себя так, будто в замкнутом пространстве
После первой смены лошадей она нарушила тишину.
– Расскажи мне о том, как ставят татуировку.
Его брови приподнялись, но он ответил.
– Это больно.
– Я предполагала, что так и должно быть. Потребовалось много времени?
– Для наших – да.
– Ты когда-нибудь жалел о том, что запечатлел дьявола на груди?
Это должен был быть легкий вопрос, но он сказал:
– Интересно, не стал ли он зовом для мрачного рока.
– Это невозможно!
– Удивительно, но возможно.
– У рисунков твоих друзей была подобная таинственная сила?
– Хоук был всегда хищником, но стал им еще больше. Кон… Странно, что он выбрал дракона. Я никогда не был уверен в том, что это значит для него.
– Любовь к жертвенным девственницам? – предложила она.
Он от души расхохотался, глаза засияли.
– Понятия не имею. Мы слишком долго не общались.
Она рискнула прощупать почву.
– Я сделала вывод, что он вернулся домой после Ватерлоо. Почему вы не виделись?
Смех умер, он пожал плечами.
– Я вернулся домой в январе, а он охотился в центральных графствах. Когда я посетил Стейнингс, его не было рядом.
– Можно было написать, назначить встречу.
– Возможно, но я не хотел вовлекать его в свои неприятности.
Это заставляло ее сердце болеть, но то, что он говорил о таких вещах, обнадеживало. Возможно, физическое перемещение домой переместит и его ум. Принимала ли их страстная ночь в этом участие? Она хотела бы так думать.
За прошедшие часы они поболтали о детстве и семьях – но только самых солнечных моментах – и о самых легких мгновениях их взрослой жизни. Ясно, что детство его было счастливым, семья любимой, и что одной из самых больших проблем, начиная с возвращения в Англию, скорее всего, стало одиночество.
После четвертой смены лошадей она предложила остановиться перекусить, но он осмотрелся, почти как собака, нюхающая воздух, и сказал:
– Нет. Уже немного осталось.
Она отмечала мильные столбы с указанием расстояния до Брайтона, забыв, что его дом не в городе. Они находились на расстоянии в шесть миль и должны были приблизиться к Стейнингсу.
Он поговорил с форейторами, давая инструкции, и недалеко от гостиницы они свернули на проселочную дорогу. Она прочитала указатель. Мэйфилд, Баркхолм и Хоук-ин-зе-Вэйл.
– Хоук-ин-зе-Вэйл? – предположила она.
– Это самая близкая деревня, да. Произносится как Хоукинвэйл.
–
– Почти. Его семья живет здесь со времен основания деревни.
Он выглянул из окна, но на этот раз не потому, что хотел избежать беседы. Она поняла, что он искал признаки дома. Они достигли вершины холма, и он указал налево через холмистую местность, на белый дом на склоне.
– Это Стейнингс.
Она расслабилась. Возможно, он должен был просто приехать сюда, чтобы принять свой дом и свою цель. Возможно, помог и их разговор в пути, и ночь страсти. Почему бы ни произошло чудо, она ощутила, что он, наконец-то действительно вернулся домой.
Ее лицо внезапно заныло от непролитых слез, но она заставила себя казаться счастливой. Скоро ее задание закончится, и она сможет продолжать жить с легкой совестью.
– Когда мы туда доберемся? – спросила она.
– Через час, вероятно. Это близко, но мы далеки от хороших дорог.
– Очаровательный дом.
Здание исчезло за деревьями, и он повернулся к ней.
– Выстроен моим голландским предком, приехавшим с Вильгельмом Оранским [23] и женившимся на англичанке. Потом переделан в палладианском стиле моим дедушкой. – Он коротко улыбнулся. – В округе мы nouveau riche [24] .
[23]Вильгельм III, принц Оранский, или Виллем ван Оранье-Нассау (нидерл. Willem Hendrik, Prins van Oranje; 14 ноября 1650, Гаага – 8 марта 1702, Лондон) – правитель Нидерландов (статхаудер) с 28 июня 1672 года, король Англии (под именем Вильгельм III) с 13 февраля 1689 года и король Шотландии (под именем Вильгельм II) с 11 апреля 1689 года.
– А имя Хоукинвилла было в Книге Судного дня, я полагаю.
– Боже, да.
– И лорда Уайверна?
– Титулу всего пара сотен лет, и он принадлежит девонским Сомерфордам, не суссекским. Но Сомерфорды живут здесь уже примерно пять сотен лет или около этого. Типично английское аристократическое происхождение. Саксы, норманны, датчане и немного всех остальных, прибывших за последнюю тысячу лет. Как Данпот-Ффайф.
– Верно.
Они обменялись улыбкой, может быть, самой честной из всех.
В конце концов, кучер замедлил ход, чтобы повернуть в деревню.
– Хоукинвэйл, – сказал он с мягким удовлетворением.
Деревня лежала в тихой долине, с рядом расположенных вдоль реки домов. У каждого находился узкий сад, спускающийся к воде. Этот стиль означал, что поселение действительно древнее, относящееся ко временам, когда реки были намного важнее, чем дороги.
Большая церковь на холме, возвышавшаяся над деревенской зеленью, имела квадратную англосаксонскую башню, означавшую, что ей, по крайней мере, восемьсот лет. С других сторон, словно кривые руки, лежали более новые здания, так, что всю деревню окружала зелень.