Возлюбленная Козаностра
Шрифт:
— Лучше спроси, зачем?
— Меня запугать?
— Ты очень проницательна, дорогая, — подмигивает Брендон. Всё у него сарказм да шуточки.
— Почему сразу поджог? Может, это случайное возгорание, — настаиваю на собственной версии. Я понимаю ничтожность возможного, но вдруг?
— Элис, ты веришь в то, что говоришь? Ты бесследно исчезла на месяц. Они долго искали и нашли тебя в особняке, — Брендон останавливается недалеко от клиники, открывает бардачок, достаёт файл с бумагами.
— Зачем я им? Ну, подумаешь, видела Отрешённого, — выпаливаю, но тут же прикусываю язык и таращусь на
— Это улика, и сегодня она пригодится, — жёстким, ровным тоном говорит Брендон, отчего начинает потряхивать. Я сглатываю ком образовавшийся в горле, и только сейчас до меня доходит, насколько Хайд опасен. Он думает о чём-то и подавляет возникающую злость. Вреда мне он никогда не причинит, но насчёт остальных уверенности нет. — Вот ручка и листы. Пиши, — я делаю то, что он велит, а Брендон интересуется: — Отрешённый?
— Да. Я называю так одного из лжеполицейских.
— Элис, не юли. Мне до шуток. Что ты скрываешь?
— Кто-то крутился под окнами дома Роберта, ночью, — озвучиваю подозрения, и Брендон сразу же кому-то звонит. Он выходит из машины, а когда возвращается, порывисто хватает меня за руку и целует внешнюю сторону ладони.
— Однажды я обрисовал тебе незавидную перспективу. К сожалению, для тех людей ты не просто свидетель, — душещипательное откровение монолога Хайда заставляет насторожиться. — Нет ни случайностей, ни совпадений. Рано или поздно они бы вышли на тебя, поэтому Льюис будет рядом, и тема больше не обсуждается. Он выполнит чётко каждое указание. Ты тоже. Прими к сведению, что с Амандой не стоит контактировать несколько месяцев. Я сам позвоню ей. Роберту лучше не знать, куда ты едешь. Удали страницу в инстаграм. Когда уладится вопрос с увольнением, поедешь с Льюисом до определённого места. Элис, ты всё поняла? — я киваю и лихорадочно перевариваю услышанное. — Хорошо. Надеюсь, что больше не осталось ничего недосказанного.
Создаётся впечатление, что вот-вот разразится война. Положение хуже некуда. Как понимать фразу «не просто свидетель»? Получается, что подозрения в неладном верны, а осведомлённость Брендона подтверждает догадки. Интуиция подсказывает не распространяться об упоминании имени отца в сообщении, и я притихаю. Маленький секрет оставлю пока при себе и попытаюсь найти логическое объяснение.
— Брендон, ты всегда мнительный? — не лишним узнать ответ, хотя я его знаю.
— Нет. Пора Элис. Льюис идёт.
Меня в буквальном смысле передают из рук в руки. До клиники пройти двести метров, а Льюс вцепился под локоть и шагает рядом так, будто заключённую на прогулку ведёт.
Переступив порог клиники, я втягиваюсь в засасывающую рутину. Коллектив встречает с распростёртыми тёплыми объятиями. Очень жаль расставаться с ними окончательно. Особенно с доктором Миллером. Наша многолетняя дружба дорогого стоит. Эдвард — лучший учитель из всех, кто помогал мне на не лёгком пути. Стыдно, досадно, но ничего не изменить. Обстоятельства диктуют правила игры.
С заведующим отделения я беседую долгих полчаса и узнаю, что руководством клиники было принято решение уменьшить срок отстранения от работы на две недели.
— Не спеши с уходом, Элис, — уговаривает Миллер. Мою затею он не поддерживает. — Подумай несколько дней и возвращайся обратно. Через год ты сможешь самостоятельно оперировать. Обещай не рубить с плеча.
— Майлз подписал бумаги. Формальности улажены, — не оставляю надежды Миллеру и виновато улыбаюсь. — Спасибо вам за всё, Эдвард.
— Но куда же ты сейчас?
— Поеду практиковаться в Европу, — увиливаю от реального ответа и обнимаю Миллера на прощание.
Как же погано на душе! Ложь срослась с моей жизнью настолько, что сама начинаю верить в неё. Радует одно: хоть Льюис не стоит за спиной и не слышит нескладного словесного безобразия. Он прекрасно маскируется и не попадается на глаза, пока я в клинике. Лишь когда выхожу на крыльцо, чёрный внедорожник останавливается напротив, напоминая о телохранителе.
— Мисс Янг, садитесь быстрей! — просит Льиюс. Он нетерпеливо срывается с места, когда я пристёгиваю ремень.
Мы едем по городу, превышая скорость, и когда Льюис вдавливает педаль газа практически до упора, я замечаю в боковое зеркало хвост. Телохранитель петляет по узким улочкам, снося мусорные баки, попадающиеся на пути, а затем выезжает на кольцевую дорогу и выбрасывает непонятный предмет в окно. Позади фургона валит чёрный дым. Машины останавливаются и протяжно сигналят. Льюис прибавляет скорость, не обращая внимание на образовавшийся затор, а я поглядываю на него округлившимися глазами и теперь на все двести процентов доверяю ему.
Через пять минут фургон прибывает к определённому месту. Я пересаживаюсь не в спортивную машину, а в большой чёрный внедорожник, в котором ждёт Брендон.
— Льюис! — Титан на ходу окликает помощника и бросает ему пресловутый жетон. — Ты знаешь, что делать.
Мужчина ловит значок, поднимает два пальца вверх, а Брендон закрывает стекло и подобно телохранителю, молниеносно несётся вперёд по трассе.
— Куда поехал Льюис? — я волнуюсь за него и за нас.
— Преподнести урок наёмнику. Отрешённого, с пояснением о краже государственного жетона федералы заждались, — спокойно объясняет Брендон. — Он выиграет нам немного времени. Надеюсь, ты осознаешь, что приезжать в Нью-Йорк было ошибкой?
— Конечно, Брендон.
— Я связался с миссис Уайт, — отчитывается Брендон и замолкает.
— Маму заботит страховка и оценка ущерба, — договариваю за него.
— Пожар не успел сильно распространиться и не нанёс большой ущерб. Она переживает, смогут ли они покрыть затраты по восстановлению помещения. Я покрою все расходы Уайтов, — поражает Брендон неслыханной щедростью и сворачивает на север. Волнение подступает, зарождается гнев. Мы не едем в Филадельфию. Брендон обманул меня.