Возлюбленный мой

Уорд Дж. Р.

Ведь иногда задняя часть дома знает то, чего не знает его фасад.

Дариус отвернулся и подошел к двери. – А теперь нам надо слегка потеряться.

– Потеряться?

Они вместе вошли в дом, и Дариус внимательно осмотрел коридор. – В самом деле. Нам сюда.

Он выбрал левую сторону, потому что в обратном направлении виднелось множество двойных дверей, которые вели на вторую двухэтажную террасу – было очевидно,

что слуги жили в другой части дома. Они шли вперед, минуя красиво обставленные комнаты, и сердце Дариуса болело так, что было тяжело дышать. Спустя десятилетия, он все еще помнил о своих потерях, падение с высоты когда-то присущего ему положения до сих пор эхом гудело в каждой косточке его тела. О да, его мать – по ней он скучал больше всего. А за этой болью пряталось тоска по той цивилизованной жизни, которой он когда-то жил.

Он делал для своей расы то, чему был обучен и для чего был рожден. Он снискал в каком-то смысле... снисхождение и заработал уважение со стороны своих боевых товарищей. Но радости от подобного существования он не испытывал. Интереса тоже. Как и увлеченности.

Неужели для него все дело было в красивых вещах? Был ли он таким поверхностным и недалеким? Если у него когда-нибудь будет большой, красивый дом с бесчисленными комнатами, обставленными красивыми вещами, поселиться ли легкость в его сердце?

Нет, подумал он. Нет, если этот дом будет пуст и одинок.

Он скучал по тому, что люди со схожими интересами могут жить вместе, общиной, окруженной мощной стеной, группой, что была семьей по крови и выбору. Братья же не жили вместе, Роф Справедливый считал это риском для расы – если их расположение обнаружит враг, они все будут уничтожены.

Дариус понимал ход его мыслей, но не был уверен, что согласен с ним. Если люди могли жить в укрепленных замках среди своих недругов, вампиры могли делать то же самое.

Хотя, если быть честным до конца, Общество Лессенинг было гораздо более опасным врагом, чем кто-либо.

Они какое-то время шли по коридору, пока, наконец, не нашли то, что искали: невзрачную вращающуюся панель, ведущую к задней лестнице.

Спустившись по сосновым ступенькам, они попали в небольшую кухню, и их появление прервало трапезу, что полным ходом шла за длинным дубовым столом, стоящим напротив входа. Доджены побросали свои кружки с элем и куски хлеба и вскочили на ноги.

– Воистину, продолжайте наслаждаться пищей, – сказал Дариус, жестом руки призывая их оставаться на местах. – Мы хотели бы побеседовать с управляющим второго этажа и личной горничной дочери.

Все снова сели на скамейки за исключением двух додженов – женщины с белыми волосами, и молодого мужчины с добрым лицом.

– Мы можем где-нибудь уединиться? – спросил Дариус управляющего.

–

У нас имеется гостиная. – Он кивнул в сторону двери возле очага. – Там вы найдете, что требуется.

Дариус кивнул и обратился к побледневшей горничной, которая дрожала так, словно у нее были большие проблемы. – Ты не сделала ничего плохого, дорогая. Пошли, разговор будет быстрым и безболезненным, уверяю тебя.

Лучше начать с нее. Он не был уверен, что она сможет спокойно продержаться, пока они переговорят с управляющим.

Тормент открыл дверь, и все трое вошли в помещение, которое было безликим, словно кусок чистого пергамента.

Как и всегда бывало в больших поместьях, комнаты членов семьи отличались роскошной отделкой. А там, где обитали слуги, все было скромно и практично.

Глава 21

Когда Бентли Рива съехал со 149 северного шоссе на узкую грунтовую дорогу, Джон наклонился вперед к ветровому стеклу. Фары освещали голые стволы деревьев, а пейзаж становился все более диким и неприветливым, по мере того, как седан продвигался по извилистой дороге все ближе и ближе к реке.

Небольшая охотничья хижина, показавшаяся на горизонте, не представляла собой абсолютно ничего особенного. Маленькая, темная, скромная, с отдельно стоящим гаражом, она была по-деревенски простой, но в отличном состоянии.

Он распахнул дверь машины еще до того, как Бентли полностью остановился, и направился к главному входу, когда Рив еще даже не вышел из-за руля. Всеобъемлющий страх, что он сейчас испытывал, на самом деле был хорошим знаком. Он чувствовал то же самое в лагере симпатов, и было логично, что Хекс защищает свое личное пространство аналогичным силовым полем.

Стук сапог громко бил по ушам, пока Джон пересекал утрамбованный грунт подъездной дороги, а затем все стихло, когда он вступил на газон, заросший грязно-коричневой травой. Он не стал стучать, просто потянул за ручку и открыл замок.

Вот только... он не смог двинуться с места.

– Если войдешь туда, тебе снесут голову. – Сзади подошел Рив, держа в руках медный ключ. Вставив его в замок, он открыл им дверь.

Когда крепкая дверь распахнулась, Джон нахмурился, вглядываясь в темноту, и вскинул голову, ожидая, что сработает сигнализация.

– Она не верит в них, – тихо сказал Рив, перед тем как придержать за руку Джона, рванувшего вперед. Повысив голос, мужчина прокричал: – Хекс? Хекс? Опусти оружие. Это я и Джон.

Его голос звучал как-то странно, подумал Джон.

И ответа не последовало.

Рив включил свет и отпустил его руку, когда они оба вошли в комнату. Кухня была ничем иным как пищевым блоком, имеющим все самое необходимое: газовая плита, старый холодильник, раковина из нержавеющей стали, далеко не роскошная, просто рабочая. Но здесь царил безупречный порядок. Ни почты, ни журналов. Ни оружия.