Возлюбленный мой

Уорд Дж. Р.

Когда Джон кивнул, мастер встал.

– Я принесу переводную бумагу. Перенести это на твое плечо не займет много времени, а затем мы сразу приступим к работе.

Когда Джон положил на стол стеклянную баночку с чернилами и начал снимать куртку, Блэй сел рядом и протянул к нему руки. Учитывая сколько оружия было упаковано по карманам Джона, вешать этот предмет одежды на вешалку было плохой идеей.

Сняв рубашку, Джон сел и подался всем телом вперед, положив тяжелые руки на специальную мягкую стойку. Татуировщик нанес изображение на переводную бумагу,

плотно приложил ее к верхней части плеча Джона, а затем сильно дернул.

Рисунок идеально лег на покрывающую мускулы кожу, занимая всю поверхность плеча Джона.

Древний Язык действительно прекрасен, подумал Блэй.

Глядя на символы, на одно короткое, дурацкое мгновенье, он представил свое имя на плече Куина, высеченное на этой гладкой коже, на манер брачной традиции.

Этому не бывать. Им предназначено быть лишь лучшими друзьями... в сравнении с тем, чтобы не знать друг друга вообще, это было чем-то колоссальным. В сравнении с тем, чтобы быть любовниками? Подобно холодной улице по ту сторону запертой двери.

Он взглянул на Куина. Парень следил за Джоном и одновременно пялился на администраторшу, которая заперла входную дверь и теперь стояла рядом с ним.

Выпуклость ширинки его кожаных штанов была очевидна.

Блэй посмотрел на кучу одежды на своих коленях. Одну за другой, он аккуратно сложил майку, рубашку, а затем и куртку Джона. Когда он поднял глаза, Куин уже медленно водил пальцем по руке женщины.

Несомненно, скоро они окажутся за той занавеской, слева. Входная дверь в салон была заперта, занавес был довольно тонким, и Куин обработает женщину, даже не снимая оружия. Поэтому, все это время Джон будет в безопасности ... и зуд Куина в определенном месте утихнет.

И это значило, что Блэю остается лишь мучиться, слушая их стоны.

Но это лучше, чем травить себя никотином. Тем более, что Куин был таким красивым, когда занимался сексом. Очень... красивым.

Бывали времена, когда Блэй пытался вести себя как гетеро, и они часто трахали человеческих женщин вдвоем – не то, чтобы он мог вспомнить лица этих женщин, их тела или имена.

Его мысли всегда занимал только Куин. Всегда.

***

Жалящая боль от татуировочной иглы приносила удовольствие.

Закрыв глаза и сделав глубокий и медленный вдох, Джон подумал о взаимодействии металла и кожи, о том, как острое входит в мягкое, как вытекает кровь... как четко ощущаются те места, где игла проникает в тело.

Вот, например, сейчас он чувствовал, как татуировщик работает в верхней части плеча.

У Джона был большой опыт в плане колюще-режущего дерьма, только в более крупных масштабах, и он больше раздаривал раны, нежели получал их сам. Конечно, пару раз его резали в сражениях, но он оставлял на порядок больше отверстий в телах врагов, и, как татуировщик, всегда имел при себе свой набор инструментов: в его куртке прятались всевозможные виды кинжалов и ножей, и даже длинная стальная цепь. Ну и, на всякий случай, пара пистолетов.

Да...

все это и пара шипованных скоб.

Которые он никогда не использовал в борьбе с врагом.

Нет, это было не оружие. И хотя их не затягивали ни на чьих бедрах вот уже почти месяц, они все равно не были бесполезными. Сейчас скобы каким-то образом давали ему ощущение безопасности. Без них он чувствовал себя голым.

Дело было в том, что эта твердая сталь была единственным связующим звеном между ним и той, кого он любил. Что, учитывая произошедшее между ними, несло в себе некий космический смысл.

В своих отношениях они не зашли так далеко, как ему хотелось бы. То, что Хекс носила вокруг своих бедер, чтобы приручить свою симпатскую природу, не предполагало той стабильности, которую он искал в отношениях, но именно это подвело его к мысли о своем личном способе угомонить собственных демонов. Когда все здесь закончится, она всегда будет с ним. На его коже, и под ней тоже. На его плечах и в его сердце.

И он надеялся, что человек достойно сделает свою работу.

Когда Братья по какой-то причине решались на татуировки, иглой работал Вишес, и он был настоящим профессионалом в своем деле – черт, красная слеза на лице Куина и черная дата на задней части шеи были полным отвалом башки. Проблема заключалась в том, что если придти к Ви с запросом, подобным этому, то сразу последуют вопросы – и не только от него, но от других.

В Братстве не так много секретов, но Джон хотел бы сохранить свои чувства к Хекс только для себя самого.

Правда заключалась в том... что он любил ее. Безгранично, безвозвратно, в стиле «даже смерть не в силах разлучить нас». И хотя его чувства безответны, это не имело значения. Он уже смирился с тем, что та, кого он хотел, не хотела его.

Единственное, чего Джон не мог выносить, это того, что над ней издеваются и подвергают медленной, мучительной смерти.

А у него нет возможности ее защитить.

Он был одержим ее исчезновением. Зациклен на нем до саморазрушения. Жесток и неумолим к тому, кто забрал ее. Но это касалось только его одного.

Единственный плюс во всей этой ситуации заключался в том, что Братство тоже стремилось выяснить, что, черт возьми, с ней произошло. Братья никогда не бросали в беде своих, а когда они отправились выручать Ривенджа из той колонии симпатов, Хекс довольно быстро влилась и стала частью команды. Когда пыль рассеялась, и она исчезла, все предположили, что ее похитили, и это могли сделать кто-то из двоих: либо симпат, либо лессер.

Равносильно вопросу: что бы вы предпочли – чтобы она заболела полиомиелитом или лихорадкой Эбола?

Каждый, в том числе Джон, Куин и Блэй, были в деле. Результат? Все выглядело так, как будто найти ее было всего лишь обязанностью Джона, как солдата.

Жужжание иглы затихло, и он почувствовал, как татуировщик вытер ему спину.

– Смотрится хорошо, – сказал парень и возобновил работу. – Хотите сделать все за раз или в два захода?

Джон посмотрел на Блэя и показал знаками.