Возлюбленный враг
Шрифт:
Алекс ударил сжатым кулаком по своей ладони, сильно нахмурившись.
— Ты все чертовски усложняешь для меня, Джинни. Лично я ничего не имею против прежней службы, но на моем посту я не могу одобрить это. И кстати, я имею право запретить проведение такой службы в городе; однако я решил смотреть на это сквозь пальцы. Но если я разрешу тебе пойти туда, то должен послать кого-то с тобой, а я не могу приказать солдату или офицеру парламентской армии сделать это.
— Значит, ты говоришь, что я не могу пойти?
— Мне очень жаль, — сказал он искренне. — Но ты же понимаешь мое положение.
— Тогда разреши мне пойти одной. — Она посмотрела на него в упор. — По крайней
Алекс дал волю потоку солдатских ругательств, точно выразивших возникшую перед ним дилемму. Джинни, понимая, что эти ругательства адресованы не ей, молчала, затаив дыхание, чтобы не выдать себя каким-то образом.
— Очень хорошо. — Алекс принял решение с присущей ему стремительностью. — Ты можешь пойти, поскольку это, наверно, последняя возможность. В следующее воскресенье мы будем в Лондоне, где никто не осмеливается прибегать к традиционным ритуалам. Ты даешь мне слово, что войдешь в церковь и выйдешь из нее сразу по окончании службы из той же двери?
— Да, я даю тебе слово. — Сердце ее учащенно застучало, хотя она и чувствовала себя так, словно только что выбралась из помойной ямы и вся покрыта грязью предательства. Как бы она ответила ему, если бы он попросил ее дать слою не заниматься ничем запрещенным во время службы?
Джед проводил ее до двери церкви. Солдат был неразговорчив, сдержан более, чем обычно, ясно давая понять Джинни, что крайне не одобряет ее поступок. Он встал у порога, широко расставив ноги и держа пику перед собой. Глаза его были неподвижно устремлены вдаль, он не обращал внимания на жителей городка, торопливо проходивших мимо него и опускавших глаза при столь мощном напоминании о силе парламента, зная, что они молятся сегодня только из милости.
Джинни смело вошла в церковь, и ничто в ее облике не говорило о том, какое волнение и трепет она испытывает в этот момент. Прихожане искоса и с любопытством смотрели на нее, пока она шла по проходу между рядами в поисках свободной скамьи.
— Госпожа, прошу сюда. — Помощник старосты указал на переднюю скамью, напротив кафедры проповедника. По другую сторону прохода сидела хозяйка Браун и ее семья; все они приветствовали Джинни едва заметным кивком головы. Хотя церковь быстро заполнялась прихожанами, никто не сел рядом с Джинни, и она гадала, случайность это, или же это делается намеренно. «Скорее всего намеренно, — решила она. — Опасно знаться с человеком, который пришел с армией парламента, каков бы ни был его статус».
Из церкви исчезли все украшения, картины и серебро, но купель осталась, так же как алтарь и глубокая, из темного дуба, исповедальня. Цветные витражи в окнах еще не были выбиты, священник одет в рясу и стихарь, будто война ничего не изменила. «Кто же этот Рыжий Лис?» — гадала Джинни. В это время началась служба; знакомый ритуал действовал на нее успокаивающе.
Большая дубовая дверь скрипнула, и Джинни оглянулась назад, увидев, как Джед закрывает за собой дверь. Он решительно прошел по проходу к скамье, где сидела Джинни, и сел на другом ее конце. Может, полковник приказал ему не спускать глаз с подопечной парламента ни на секунду? Или Джед сам решил превысить свои полномочия? В любом случае это было совсем некстати. Вдруг он будет настаивать на том, чтобы проводить ее к алтарю? Джинни заставила себя сосредоточиться на службе, не отрывать глаз от молитвенника, хотя знала молитвы наизусть. Она не должна показать, что ее волнует присутствие Джеда. Нельзя допускать, чтобы глаза оглядывали церковь, выискивая с опаской какое-то невольное движение, которое выдаст их всех.
Пот градом катился с нее, выступил на верхней губе. Пальцы вспотели и стали скользкими и неуклюжими на тонкой дорогой бумаге ее молитвенника. Она могла предпочесть и трусливый выход — посетить службу, но ничего не передать. Но она обещала королю воспользоваться любой возможностью, сделать все, что в ее силах, и если Рыжий Лис все еще готов рисковать жизнью, выслушав послание, она передаст его.
Помощник старосты появился рядом с Джинни, приглашая ее пройти к амвону, где уже стоял священник, держа скромную деревянную чашу для причастия вместо привычного серебряного потира. Она прошла мимо Джеда, гадая, не почувствует ли он запах потливого страха, дрожь тела, которая била ее так, что Джинни засомневалась в способности двигаться. Пойдет ли он за ней? Она поднялась на ступень амвона. Джед остался на месте, неподвижно глядя вперед. Подошли и другие причащающиеся, и, когда они встали на колени, прихожане в церкви громко запели псалом Давида. Величественные слова, придающие силу и утешение, возносились к небу, и когда Джинни взяла чашу, пригубив вино, она услышала, как священник, произнеся привычные фразы, тихо и быстро сказал.
— Если вам нужно поговорить с Рыжим Лисом, говорите.
Под прикрытием поющих голосов она передала слова короля Карла своим сторонникам о том, что он не оставит свой народ, не думает бежать во Францию, что дело их праведное и борьба должна продолжаться. Подняв голову, чтобы принять облатку, которую священник положил ей на язык, она увидела, что глаза его светятся радостью, лицо сияет, и поняла, насколько важно послание короля. Не напрасно она рисковала!
Словно прочитав ее мысли, священник прошептал:
— Вы найдете Рыжего Лиса повсюду, если у вас хватит мужества искать его. — Потом он перешел к следующему причащающемуся.
Джинни, встав с коленей, вернулась на свою скамью, почтительно опустив голову. Она чувствовала бесконечное облегчение. До следующего привала ей не нужно будет интриговать, предавать и бояться.
Глава 9
После полуденной трапезы Джинни обнаружила, что ей нечем заняться. Алекс и его офицеры вежливо извинились и уединились в гостиной, очевидно, обсуждая вопросы, не предназначенные для ушей пленницы. В гостинице царила сонная атмосфера, даже слуги отдыхали. Кухня была пуста, но огонь ярко горел, и над ним висело несколько котелков. Взяв неглубокую корзину, Джинни вышла на конный двор, столкнувшись с солдатами, которые были приставлены к лошадям и поэтому разместились на конюшне. Некоторые праздно болтались, куря глиняные трубки, играя в бирюльки. Другие громко храпели на полуденном солнце. Не желая прерывать их мирный отдых, Джинни пересекла двор и вышла на тропинку. Никто не попытался остановить ее, ведь у нее было разрешение ходить куда ей захочется в окрестностях гостиницы.
Утром по дороге в церковь она заметила землянику, в изобилии растущую у обочины. У земляничного сока много отличных качеств, особенно при лечении кожи, он даже избавляет от бородавок. Нельзя было упустить возможность набрать полную корзинку. Солнце палило, и Джинни повязала платок вокруг головы, закатала рукава платья и заправила юбку за пояс, подставив лодыжки ветерку. Неподвижный ленивый воздух доносил до нее голоса с полей за кустами, но она не обращала на них внимания, глубоко увлеченная приятным занятием. Машинальные движения позволяли ее мыслям течь, куда им заблагорассудится.