Возмездие Эдварда Финнигана
Шрифт:
Пару минут спустя в бюро Интерпола по всему миру самые разные руки вынули из факсов запрос шведских коллег.
Кто-то вздохнул и отложил документы в сторону, кто-то решил провести поиски позже днем, а кто-то начал немедленно искать в базах данных, открывшихся на экране.
Марк Брок в вашингтонском Интерполе был одним из этих последних. Перед ним на столе стояла полупустая чашка кафе-латте — каждое утро он покупал кофе в бумажной кружке с пластиковой крышкой в «Старбаксе» на Пенсильвания-авеню, он медленно пил его, не особенно вчитываясь в только что полученный факс.
Запрос означал работу и сидение перед компьютером, а Брок устал. Такое уж выдалось утро.
Он посмотрел в окно.
Одиннадцатое января, все еще холодно, но до весны уже недалеко. Марк Брок зевнул.
Факс по-прежнему лежал сверху на кипе документов. Он придвинул его к себе. Запрос из Швеции.
Брок знал, где это. Северная Европа. Он даже бывал в Стокгольме, и был тогда молод и влюблен, та женщина была красавица.
Суть дела была изложена на хорошем английском языке. Человек явно не шведского происхождения помещен в тюрьму предварительного заключения за нанесение тяжких телесных повреждений. Некто, называющий себя Шварц, расхаживал с фальшивым паспортом, а теперь отказывается сообщить свое истинное имя.
Марк Брок внимательно рассмотрел фотографию — бледный мужчина с застывшей улыбкой и тревожным взглядом.
Возможно, он видел это лицо прежде.
Брок включил компьютер, открыл нужную базу данных, ввел информацию, которую прислали из шведской полиции вместе с просьбой об оперативной помощи — фотография, известные персональные данные, отпечатки пальцев.
Потребовалось не так уж много времени, он всегда действовал быстро, даже когда уставал.
Брок допил кофе, снова зевнул и не сразу понял, что, собственно, он увидел.
Он покачал головой.
Ерунда какая.
Он сидел не шевелясь и смотрел на монитор, пока изображение не начало расплываться перед глазами. Потом Брок встал, прошелся по комнате, снова сел и решил повторить весь поиск заново. Он вышел из системы, отключил компьютер, подождал несколько секунд, затем снова включил, открыл ту же базу данных и еще раз начал поиск по тем же параметрам, описывавшим мужчину, которому всего час назад назначена мера пресечения в виде заключения под стражу в городе на севере Европы и который называет себя Джоном Шварцем.
Брок ждал, уставившись взглядом в крышку письменного стола, потом медленно перевел взгляд на экран.
Тот же ответ.
Марк Блок похолодел.
Неправда… Потому что это просто не могло быть правдой.
Человек на фотографии, тот, кого, ему показалось, он прежде видел, был мертв.
Эверт Гренс был уверен, что сам видел это. Он ждал этого двадцать пять лет. И плевать ему, что такое якобы невозможно. Анни видела корабль, и она махнула, несколько раз, рука качнулась вперед и назад. Это было сознательное действие. Гренс, как никто, знал каждый ее жест, каждое выражение лица, какое она была способна принять, знал, как может знать только тот, кто много лет прожил с ней рядом.
Это был один из прогулочных теплоходов, что ходит по Стокгольмскому архипелагу. Они там все одинаковые. Гренс отпихнул донесение о Шварце на угол письменного стола, положил перед собой пустой блокнот и позвонил в Ваксхольмское пароходство, обслуживающее все маршруты по стокгольмским шхерам. Громко выругался, услышав электронный голос, предложивший ему набрать добавочный номер, а потом еще один. «Я хочу поговорить с живым человеком!» — крикнул он в трубку и отшвырнул телефон. И остался сидеть с пустым блокнотом и лежащей перед ним трубкой. Чуть погодя он повернулся к кассетному магнитофону и поставил один из трех альбомов Сив Малмквист. Он прокрутил до «Песенки про Йона Андреаса», 1968, она отличалась от других и очень ему нравилась. Он прослушал ее от начала до конца — время звучания 4 минуты 15 секунд, — немного успокоился, промотал обратно, сделал тише звук и включил еще раз, а сам тем временем снова взял трубку. Тот же проклятый электронный голос, он нажимал туда и сюда, ждал там, где полагалось, и наконец услышал в ответ нормальный человеческий голос.
Эверт Гренс сообщил время и место, спросил, как называется судно, которое проходит мимо санатория. Он также выразил желание забронировать два билета на один из ближайших выходных.
Она была готова помочь, эта дама с настоящим голосом.
Корабль, которому Анни, как он знал, махнула, называется «Сёдерарм», он отходит от пристани Госхага в Лидингё и спустя сорок минут причаливает к острову Ваксхольм.
Ты сказала это.
Ты хочешь прокатиться.
Он снова прибавил громкость, в третий раз «Песенка про Йона Андреаса», он начал подпевать, встал и один затанцевал по комнате, представляя, что ведет Анни.
Кто-то постучал в его открытую дверь.
— Извини. Я пришла немного раньше.
Гренс посмотрел на Хермансон, кивнул ей, приглашая войти, и указал на стул для посетителей. А сам тем временем продолжал двигаться по ковру, оставалось еще несколько тактов.
Наконец он сел, на лбу у него выступил пот, он тяжело дышал.
Хермансон посмотрела на него и улыбнулась.
— Всегда та же самая музыка.
Эверт подождал, пока отдышится.
— Другой здесь нет. В этом кабинете.
— А ты открой окно. Там, Эверт, настоящая жизнь. Теперь другое время.
— Ты не понимаешь. Ты слишком молодая, Хермансон. Память. Единственное, что остается, когда многое прожито.
Она покачала головой:
— Ты прав. Мне этого не понять. Не очень-то я верю, что все так, как ты говоришь. Но танцуешь ты хорошо.
Гренс чуть было не рассмеялся. Редкий случай!
— Я немало танцевал. В свое время.
— Давно?
— Лет двадцать пять назад.
— Двадцать пять?
— Ты же видишь, как я выгляжу. Хромой, и шея не ворочается.
Они немного посидели молча. Потом Эверт наклонился и притянул к себе телефон.
— Подожди в коридоре, пока другие не придут. Мне нужно позвонить.
Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Гренс набрал номер санатория, попросил соединить с заведующим. Объяснил, что заберет Анни на морскую прогулку и хочет, чтобы с ними поехала сиделка. Та молодая женщина, Сюсанна, та, что учится на врача. Ему известно, что это будет для нее сверхурочной работой, и поэтому настаивает на том, что сам ей заплатит, но ему важно, чтобы это была именно она. Он выслушал возражения, но добился своего и выглядел очень довольным, когда снова распахнул дверь и впустил в кабинет троих, ожидавших в коридоре перед кофейным автоматом.