Возмездие королевы Виктории
Шрифт:
– Я не знаю, кто вы, да мне и наплевать, - бесстрастно, ровно произнес он.
– Но я капитан этого самолета и отвечаю за его безопасность и безопасность моих пассажиров. В подобных вопросах я не лгу.
В ответ Ангус лишь невнятно буркнул и вгляделся в карту, сдвинув брови.
– Значит, так. Спускай этот аэропланчик ниже облаков, поворачивай на курс сто двадцать градусов и пройди по нему маленько.
– Не могу. Облака всего на пяти тысячах, а здесь холмы и…
На сей раз острие клинка впилось в его шею настолько сильно, что на кончике ярко заалела капелька крови.
– Значит, так, - тишайшим шепотком произнес Ангус.
– Будешь делать,
Они схлестнулись взглядами - и первым глаза отвел Хейкрофт. Отключив автопилот, он положил машину в плавный вираж, поворачивая на штирборт и одновременно снижаясь. Выпрямившись, Ангус убрал нож от шеи пилота, но продолжал держать его наготове, бросив через плечо:
– Рамон, пусть выметаются отсюда все, кроме тебя.
Тони удалился, террористы по пятам за ним, и дверь захлопнулась.
Проснувшаяся Жасмин сидела, устремив вопросительный взгляд больших глаз на Тони, подошедшего и севшего рядом с ней.
– Ты не поверишь в то, что я должен тебе сказать.
– С этими cochons [31] я поверю во что угодно.
– Поверишь ли ты, что их босс Рамон безупречно говорит по-английски, и все это представление с разговорами по-испански - какая-то хитроумная афера?
– Какая афера?
– Не представляю, - но этот крупный террорист, кубинец, замаскированный под араба - на самом деле шотландец… не смотри на меня таким взглядом. Я говорю тебе чистую правду. И эти две вещи непременно как-то связаны между собой. Вся эта испанщина для того, чтобы все думали на кубинцев.
– Тони прищелкнул пальцами, и в глазах его вспыхнули огоньки озарения.
– Думали на кубинцев, а не на шотландцев! Но почему? Потому что Шотландия подстыкована к Англии, а мы сейчас как раз над Англией, летим на бреющем. Откуда следует…
31
Свиньями (фр.).
Жужжание, скрежет и глухой удар прямо под их сидениями закончили фразу за него.
– Выпустили шасси, - сообщила Жасмин и без того очевидный факт.
– Мы заходим на посадку.
Подскочив к иллюминатору, Тони увидел ярко-зеленые поля и деревья, мчащиеся под крыльями, реку, затем деревушку, а самолет все снижался. Тони грохнул кулаком по сиденью.
– Брюссель, испанизмы - сплошное очковтирательство. Вот куда мы направлялись все это время.
Загорелось табло пристяжных ремней, а затем, после предварительных шорохов и потрескиваний, по салону разнесся голос Хейкрофта:
– Говорит капитан. Мы заходим на посадку, и, по-моему, она будет очень жесткой, возможно катастрофической. Я сделаю все, что смогу, но вы должны принять необходимые меры предосторожности. Вы должны сесть. Усядьтесь поглубже в кресло и плотно затяните пристяжные ремни. Затем наклонитесь вперед и охватите лодыжки ладонями. Это самая безопасная позиция. Повторяю…
Но он не повторил. Должно быть, микрофон у него отобрали, потому что послышался голос Рамона, чуточку визгливо повторившего инструкции капитана по-испански. Террористы тут же переполошились и бросились искать кресла. Тони сделал, как велено, бросив последний, полный ужаса взгляд на верхушки деревьев, проносящиеся под самыми краешками опущенных закрылков. Проблесковый огонь на конце крыла весело подмигивал.
Они планировали все ниже. Тони собрался с духом в ожидании удара, но тот все не наступал и не наступал. Жасмин, тоже согнувшаяся и ухватившаяся за собственные лодыжки, тепло улыбнулась ему - стюардесса, выполняющая свое дело до самого конца. Какого конца? Сердце Тони заколотилось, как отбойный молоток, словно стремясь выжать из последних секунд своего существования как можно больше ударов.
Чудовищный удар потряс самолет до основания, и тотчас же началась такая болтанка и тряска, как будто колеса шасси катились по железнодорожным шпалам. В тот же самый миг мощь двигателя была обращена вспять, и тяга в сто двадцать тысяч фунтов была направлена вперед, против инерции стремительной махины. Ужасная тряска продолжалась, - самолет вдруг швырнуло в сторону, Жасмин завизжала, - но тут же они снова выровнялись.
Наконец, со скрежетом подскочив и вильнув напоследок, машина клюнула носом, содрогнулась и замерла. Вой турбин плавно сошел на нет.
Приземлились.
Трясущимися руками Тони расстегнул пряжку ремня и откинулся на спинку кресла. В последние мгновения своей неординарной посадки Ди-Си-10 отклонился от прямого пути и, когда торможение наконец закончилось, замер поперек посадочной полосы. За иллюминатором Тони увидел футов двести пыльной, узкой бетонной полосы с растущей в трещинах зеленой травой, ограду и мельтешащие ляжки небольшого стада коров, поспешно удаляющихся через луг. Тони вполне разделял их чувства. Обернулся к мертвенно-бледной Жасмин; та обмахивалась журналом, откинувшись на спинку кресла.
– Ты цела?
– Да, - слабо кивнула она.
– Но мне надо посидеть тихонько пару секунд.
Она была единственным тихим пассажиром во все самолете. Едва машина замерла, как дверь рубки с грохотом распахнулась, и экипаж под дулом автомата грубо вышвырнули оттуда. Капитан Хейкрофт вышел последним, за ним по пятам рослый шотландец, подгоняя пилота тычками в спину. Аккумуляторы все еще давали энергию, лампы весело светились, а дверь плавно распахнулась, как только потянули за рукоятку. Пользуясь тем, что никто не смотрит, Тони проскользнул в хвост, стараясь не попадаться никому на глаза, и выглянул сквозь иллюминатор левого борта.
И понял, из-за чего самолет трясло, как на ухабах. От самолета вдаль протянулась посадочная полоса, упирающаяся в группу обветшавших, потрепанных зданий - очевидно, брошенной аэропорт, построенный для самолетов иной эпохи. Бесспорно, куда более миниатюрных, потому что при приземлении массивный Ди-Си-10 пробил бетон полосы насквозь и пропахал его по всей длине. Эти глубокие борозды, извивающиеся и чуть ли не петляющие время от времени, вели прямиком к самолету; темная почва мешалась с обломками бетона. И там, рядом с посадочной полосой в клубящемся облаке пыли, мчался легковой автомобиль, грузовик и ярко-красная пожарная машина. Но налюбоваться этим зрелищем ему не дал ставший знакомым тычок автоматного дула в избитые ребра, сопроводившийся приказом идти вперед, к остальным.
Обоих пилотов, бортинженера и Жасмин загнали на передний ряд сидений напротив открытой двери. Тони, понукаемый нацеленный на него автоматным дулом, присоединился к ним. Все с огромным интересом наблюдали за развитием событий, в том числе и стражник, то и дело поглядывающий через плечо. Снаружи поднялся невероятный гам, а несколько секунд спустя в проеме двери показалась верхушка лестницы, подымавшейся словно эскалатор, с оседлавшим ее крепко сложенным мужчиной. Судя по виду, он вполне мог оказаться близким родственником Ангуса, тут же заговорившего с новоприбывшим отнюдь не по-братски.