Возмездие в рассрочку
Шрифт:
— О, Уилл, извини меня… — Миссис Мабл наклонилась поднять бутылку. Домашние туфли ее намокли от виски.
Жидкости в бутылке осталось на полтора глотка — словно специально для того, чтобы вывести Мабла из себя. Он выругался, увидев это. Выругался так грубо и гнусно, что у миссис Мабл перехватило дыхание. Но она изо всех сил старалась сдержаться, не усугубляя конфликт.
— Не сердись, Уилл, радость моя, — мягко сказала она. — Я не хотела. Утром купишь себе еще. Успокойся, дорогой.
Но Мабл злобно толкнул ее и снова употребил то же самое слово. И это добило миссис Мабл окончательно. К внезапным переменам в настроениях мужа она привыкла, не будь у него этих прихотливых, как у пятилетнего мальчика, падений и взлетов, она, быть может, не так сильно любила бы его. Но до сих пор он не сквернословил в ее присутствии… И все же она еще раз взяла себя в руки и, не обращая внимания на его взбешенное лицо, попыталась нагнуться к нему, дотронуться до его лба, погладить редкие рыжеватые волосы — так, как представляла в мечтах.
— Я о другом собиралась поговорить, дорогой, — терпеливо сказала она. — Я хотела…
— Слава Богу, что о другом, — желчно оборвал ее Мабл. — Если ты пришла затем, чтобы опрокинуть бутылку, то ты еще дурней, чем я думал.
— О, Уилли… — Миссис Мабл снова заплакала.
— О, Уилли, Уилли… — передразнил он ее, кипя от досады.
— Не надо, Уилли!.. Будь добр, послушай меня! Я хотела сказать тебе, что все знаю… И что это меня не пугает. Меня ничего не пугает, дорогой. Я к тебе отношусь нисколько не хуже…
Она сумела произнести эту длинную — по крайней мере, длинную для нее — речь лишь потому, что Мабл, услышав первые же слова, онемел. Вцепившись в подлокотники кресла, он в ужасе смотрел на нее. Наконец он заговорил… вернее, лишь захрипел натужно. В горле пересохло, сердце стучало, как паровой молот.
— Как… как ты догадалась?
— Не то чтобы догадалась, дорогой… я просто чувствую. Но ты не хочешь меня понять, дорогой. Я только хотела сказать, что тут ничего нет такого уж страшного…
Смех Мабла прозвучал в темноте зловеще:
— Ничего страшного, говоришь? Что ж, тебе виднее.
— Нет, дорогой, ты меня не так понял. Я хотела сказать: не страшно, что я это знаю… О, Уилли, любимый…
Но мистер Мабл опять засмеялся. Смех его походил на злобное рычание.
— Если ты догадалась, то завтра догадается половина Лондона.
— Завтра? А до сих пор этого разве никто не знает?
— Дура! Если бы знали — сидел бы я сейчас здесь?
— Нет, родной… Я думала: может, просто подозревают?..
— Подозревать тут нечего. Или знают, или не знают.
— Но — откуда же?..
— Если бы молодой Мидленд…
— Мидленд? Ах, ты о своем племяннике, который к нам приходил? Он, кстати, помог тебе? Я столько раз собиралась спросить…
Мабл неподвижно смотрел на темный силуэт жены, едва различимый во мраке. Лица ее он не видел… Его не отпускал унизительный страх… Может, она его испытывает?.. Или он сам все-таки что-то испортил… просмотрел какой-нибудь пустяк?.. На какой-то момент первый вариант показался ему более правдоподобным.
— Чертова ведьма, — рявкнул он. — Что ты со мной делаешь? Зачем ты это спрашивала?..
Голос его дрожал от нервного напряжения и от страха. Миссис Мабл молчала. Она была слишком поражена, чтобы выдавить из себя хоть слово. Мабл смотрел на неподвижную тень, которая возвышалась над ним. Его охватил панический ужас. Это… это в самом деле Энни… или… или?.. Пытаясь защититься от наваждения, он, не помня себя, отчаянно взмахнул кулаком и изо всех сил ткнул в этот сгусток тьмы… И с облегчением ощутил, что рука его встретила мягкую плоть, и услышал крик Энни. Вскочив с кресла, он наносил ей удары снова и снова. Кресло перевернулось, стакан и сифон упали, рассыпавшись на массу осколков. Пытаясь уклониться от жестоких, хотя и неумелых ударов, Энни, тихо вскрикивая, бросалась то в один, то в другой угол, но он ее настигал и бил, бил, все свирепея.
— О, Уилли… Не надо, Уилли!..
Один удар случайно удался лучше других, и миссис Мабл безмолвно рухнула на пол.
Мабл споткнулся о ее тело и, чтобы не упасть, схватился за спинку подвернувшегося стула. Слепая ярость отступила; теперь он чувствовал лишь невероятную слабость, — он едва стоял на ногах, колени его подгибались, сердце готово было выпрыгнуть из груди. В соседней комнате раздались торопливые шаги, дверь распахнулась. В падающем из передней луче света стоял, в мятой пижаме, Джон. У его ног лежала, не двигаясь, миссис Мабл.
Отец и сын смотрели друг другу в глаза. Это длилось несколько секунд, но их оказалось достаточно. Джон окончательно и бесповоротно понял, что ненавидит отца; и отец понял, что ненавидит сына. Джон открыл рот, чтобы сказать что-то, но не смог произнести ни звука! Миссис Мабл, лежащая на полу, вдруг зашевелилась и застонала. Мистер Мабл с усилием — о, эти усилия! если б их не было так бесконечно много! — взял себя в руки и неестественно спокойно сказал:
— Хорошо, что ты пришел, Джон. Мама… мама упала и ушиблась. Помоги отнести ее в спальню.
Джон молча наклонился и взял мать под мышки. Мабл поднял ее под коленками. Они втащили ее по лестнице наверх. Миссис Мабл в это время уже очнулась и сумела бы передвигаться сама, но ни один из троих не хотел нарушить ледяное молчание. Мабл и Джон положили миссис Мабл на кровать. Она стонала и вытирала глаза зажатым в руке платком. Джон еще раз бросил взгляд на отца, в глазах его блеснула ненависть; потом он повернулся и вышел.
Пожалуй, и теперь еще можно было бы все исправить. Наклонись Мабл к жене, попроси у нее прощения тем ласковым, тихим голосом, который она так любила, хотя и слышала все реже, — Энни наверняка бы смягчилась. Обхватив мужа за шею, она, несмотря на обиду и боль, притянула бы его к себе… Но мистер Мабл этого не сделал. Все еще возбужденный, испуганный и растерянный, он бродил по спальне, перекладывая с места на место какие-то вещи… Когда он наконец подошел к Энни, та спрятала лицо в подушку и стряхнула с плеча нерешительные пальцы мужа. Он немного поколебался, но тут перед мысленным взором его появилась бутылка, оставшаяся внизу. Там ведь что-то еще булькало, он прекрасно помнил, что булькало, когда Энни поднимала ее с пола… В этот момент виски было для мистера Мабла важнее всего на свете. Он повернулся, на цыпочках вышел из комнаты и спустился на первый этаж — туда, к заветной бутылке.