Возмездие в рассрочку
Шрифт:
Короче говоря, у Джона осталось одно утешение — мотоцикл. Тяжелый и мощный, он стал ему чуть ли не братом: он делил с ним все беды, а маленькие неполадки отвлекали мысли мальчика от отца и от атмосферы неблагополучия, которая царила в доме.
Мистера Мабла в какой-то мере оправдывало то, что он понятия не имел о проблемах, мучивших его сына. Ему самому было о чем размышлять, и вопросы, которые он пытался решить, в буквальном смысле были вопросами жизни и смерти. Старые страхи по-прежнему держали его в своей власти, как ни внушал он себе, что у него и сын теперь в колледже, и дочь — в зверски дорогой Беркширской школе, а сверх того, есть еще нечто совсем новое, небывалое — в одном из домиков на соседней улице, с табличкой на парадной двери: «Мадам Коллинз, модная женская одежда». Но даже сладкое томление, навеянное мыслями о соблазнительной француженке, не могло оторвать его от сторожевого поста в гостиной, возле окна, выходившего в сад.
Если Маблу и прежде было что терять, то теперь список ценностей существенно увеличился: солидная сумма, приносящая постоянный доход, дом, чуть ли не с чердака до подвала забитый ампирной мебелью, быстро растущая криминалистическая библиотека, сколько угодно виски и, наконец, загадочная, влекущая женщина, которая проявляла к нему отнюдь не дружеский интерес. Но самое странное: чем больше он мог потерять, тем сильнее цеплялся за все это, а следовательно, тем меньше радовался новым приобретениям… Летние месяцы пролетали над ним, словно короткие летние грозы; он едва воспринимал, что происходит рядом. Жизнь перестала быть манящей и сладостной: ее отравлял постоянный и всевозрастающий страх.
Начиналось время летних каникул. Словно только вчера они попрощались с Винни — а жена уже готовилась к ее возвращению. Она заговорила с мужем о летнем отдыхе.
— Отдых? — рассеянно повторил мистер Мабл.
— Да, дорогой. Мы поедем куда-нибудь этим летом?
— Не знаю, — ответил Мабл.
— Мы ведь и прошлым летом нигде не были, — жалобно напомнила миссис Мабл. — А перед тем всего несколько дней провели в Уэрдинге. Средства же у нас есть, верно?
— Да. Пожалуй… Надо посмотреть, что нынче предлагают туристические бюро.
— О, дорогой!.. — воскликнула миссис Мабл. Она так ждала отпуска в этом году, так мечтала куда-нибудь поехать, освободиться ненадолго от домашней работы, надеть наконец те дивные платья, которые она, в сущности, еще не носила!..
— Во всяком случае, тебе надо было бы поехать куда-нибудь отдохнуть, — сказал мистер Мабл, вспомнив о своем твердом желании не оставлять дом без присмотра. — Я выберу какой-нибудь уютный отель для тебя и для Джона с Винни. Возможно, я тоже туда ненадолго приеду, если удастся отпроситься с работы.
Энни не верила своим ушам! Отель!.. Неужели отель?.. Ей не придется стирать, мыть посуду, готовить еду, накрывать на стол?.. Это же настоящий рай!.. Лишь на секунду у нее тревожно забилось сердце, когда она подумала, что за великодушным предложением мужа могут крыться какие-то тайные мотивы… Но подозрения ее были слишком смутны, чтобы придавать им значение. Откуда она могла знать, что у мистера Мабла есть даже две причины остаться одному в доме: Энни была слишком простодушна, чтобы догадываться о них. Словом, она с благодарностью согласилась.
— Но ты уверен, дорогой, что тебе так будет лучше? — на всякий случай спросила она.
— Разумеется, уверен. — И вопрос был исчерпан.
Вскоре приехала Винни. Она как-то странно и загадочно изменилась: ее красота созрела и расцвела. Она даже говорила не так, как прежде. Не то чтобы у нее раньше был такой уж заметный простонародный выговор — в классе ее даже считали чрезмерно «изысканной», — но из ее речи исчез слабый носовой призвук и интонации ее голоса стали более энергичными, немного гортанными, и держалась она теперь гораздо уверенней, сдержанней, чем в те дни, когда уезжала. Мистер Мабл, глядя на нее, радовался — насколько он вообще способен был сейчас радоваться, — а мать вздыхала и держалась за сердце: дочка выросла, стала самостоятельной.
Но как ни суетились родители вокруг Винни, ни один из них не заметил, что она, войдя в сверкающую столовую с мозаичным столом посредине, чуть-чуть скривила губы и подняла брови. Винни уже накопила некоторый опыт относительно того, как выглядят по-настоящему красивые комнаты, и вопиющий контраст между выцветшими обоями и изысканными формами ампирной мебели невыносимо резал ей глаза.
Позже она намекнула на это матери, но слова ее не попали на благодатную почву. Миссис Мабл тут же уткнулась в шитье, что было верным признаком растерянности.
— У отца есть кое-какие странности, — сказала она, краснея и запинаясь. — Я бы на твоем месте не говорила ему об этом. Он слышать не хочет, чтобы в доме появились чужие люди, а обои иначе не поменяешь. А вообще, — она даже подняла голову, так как гордилась позолоченной мебелью не меньше, чем муж, — а вообще, по-моему, комната выглядит чудесно. Держу пари, ни у кого в Далвиче нет такой красивой мебели. Даже, думаю, во всем Лондоне таких комнат немного. И не забудь еще, что все комнаты в доме обставлены одинаково. Мадам Коллинз говорит, что здесь как в Лувре, а уж она знает, она там бывала.
Последний аргумент был самым весомым, потому что мадам Коллинз успела стать большим другом семьи Маблов. Но Винни и так не стала бы спорить на эту тему. Она составила себе определенное мнение, и больше об этом не говорила. Это было очень свойственно ей.
Однако это не было свойственно миссис Мабл. Она только-только нащупала тему, и та заполнила по крайней мере четверть не слишком широкого мыслительного пространства в ее голове.
— Ты не должна, дорогая, плохо думать о папе, даже если он иногда и кажется странным. У него столько забот!.. И вообще, ты должна быть ему благодарна за все, что он для тебя сделал.
— О, конечно же, я благодарна, — охотно отозвалась Винни. Хотя у нее и в мыслях не было ничего такого.
— Я очень рада! Я немножечко… немножечко боялась, что ты вернешься домой из этой аристократической школы, и тебе… не все понравится дома.
— Ты имеешь в виду, что папа пьет?
— Винни! — вскинулась миссис Мабл, до глубины души шокированная тем, что дочь назвала кошку — кошкой.
— Но ведь он же пьет, мамочка. Или нет?
— Д-да… Пожалуй. Но не очень много, дорогая. Не более чем требуется… если принять во внимание, как много у него работы… И ты не должна так о нем говорить, Винни! Это нехорошо!