Возмездие
Шрифт:
Затихли людские крики, беженцы кто лег, кто скрылся в кустах, кто застыл на месте, наблюдая за боем. Из леса на поддержку танку выбегают бойцы из отряда Млынского.
Солдаты из отступавшей колонны опомнились… Некоторые кинулись за «тридцатьчетверкой», стреляя на ходу. Молоденький солдат штыком приканчивает выскочившего из горящего танка немца.
Третий немецкий танк не принимает боя, уходит…
Осела пыль на дороге, ветер рассеял гарь, едва дымятся два немецких танка. Стоит и «тридцатьчетверка» там, где ее в тот миг застали взрывы. Висят звенья ее оборванных гусениц. Обгорела краска на броне. Из надписи «Смерть фашистам!» осталось первое слово.
Обгорела трава, обуглились до черноты молоденькие елочки сбоку дороги.
Священник, отец Павел, копает могилу на обочине проселочной дороги, по которой только что прошла немецкая колонна. Рядом лежит со сложенными на груди руками, в обгоревшем комбинезоне советский танкист.
К нему подходят наши солдаты. Здесь смешались бойцы из отряда Млынского и те, кто отступал по дороге с беженцами вместе. С ними — молодой белокурый лейтенант, Петренко.
Подходит к отцу Павлу молоденький солдат, жизнь которому спасло появление «тридцатьчетверки». Молча взял из рук священника лопату и начал ловко выбрасывать комья земли на поверхность.
Петренко останавливается возле убитого. Поворачивается к отцу Павлу.
— Брось, дед… Разве всех похоронишь? — говорит он.
Отец Павел молча взглянул на него и, немного помедлив, ответил:
— Всех не смогу, а вот его похороню и место это запомню. И людям, придет время, расскажу, что лежит здесь герой-танкист. Он от немцев не бегал, как некоторые…
Солдаты смущенно понурили головы.
— Ладно ты, дед, язык-то придержи… — хмуро произнес Петренко, — не на базаре.
Подходит майор Млынский. Чуть позади него — капитан Серегин и политрук Алиев. Смотрят на Петренко. Он быстро надевает пилотку и, приложив руку к головному убору, докладывает;
— Командир роты лейтенант Петренко!
— Командир какой роты,
— Здесь… — Петренко растерянно оглядывается вокруг.
— Постройте своих бойцов! — приказал майор.
— Есть, — нехотя ответил Петренко и зычно крикнул: — Шестая рота девятого полка, становись!
Молоденький солдат вернул лопату священнику и кинулся в строй.
Отец Павел некоторое время смотрел на суетившихся людей, потом, поплевав на ладони, принялся снова долбить землю.
К майору Млынскому подошла медсестра Зина.
— Товарищ майор, подвод для раненых не хватает.
Млынский обернулся к Алиеву.
— Товарищ политрук, надо освободить часть телег для раненых, убитых похоронить.
— А как быть с боеприпасами?
— Боеприпасы раздать бойцам.
— Есть! — четко ответил Алиев.
— Рота, смирно! — лихо приказал Петренко, покосившись на Зину.
Млынский и Серегин в сопровождении Петренко идут вдоль строя.
— Где ваше оружие? — спрашивает майор одного из бойцов.
Тот растерянно мнется.
— Где ваше оружие? — спрашивает майор другого бойца.
— Обронил… — Боец опускает голову.
Петренко пробует оправдать солдата, а заодно и себя:
— Налетели внезапно. Мы не были готовы…
— Вы даже не попытались организовать сопротивление! — резко говорит майор.
Петренко вновь пытается оправдаться;
— Половина роты осталась, мой полк неизвестно где, что я мог сделать, товарищ майор? Мы в окружении.
— Прекратите! — брезгливо приказывает Млынский и, отвернувшись от Петренко, обращается к солдатам: — Товарищи бойцы! В трудный час нам вручили оружие для того, чтобы мы могли защищать пашу Родину от фашистских захватчиков, а некоторые из вас обронили это оружие и вместе с ним обронили честь бойца Красной Армии. Подумайте над моими словами и сделайте выводы.
Солдаты в строю подтянулись.
Млынский говорит Серегину:
— Распределите людей по взводам.
— Есть! — отвечает Серегин.
— А лейтенанта — в роту к Артемову, взводным. Там посмотрим. Ясно?
— Есть, товарищ майор!
— Напра-во! Шагом марш!
Когда рота Петренко ушла, к Млынскому подошел отец Павел.