Возмездие
Шрифт:
— Ты с ума сошла?
— Не волнуйся. Все наверху, укладываются.
Кэтлин подвела его к столу в гостиной, подала ручку и положила перед Бо бумагу.
— Папа хочет, чтобы ты заверил его подпись. Вот здесь надо расписаться.
Бо посмотрел на документ. Внизу стояла подпись Донала О’Койнена. Бо тоже расписался. Кэтлин снова обняла его.
— Дело сделано, — заявила она. — Отвези бумаги мистеру Сазерленду, и мы сможем уехать, куда захотим.
Бо отстранил ее. Что-то было не так. В доме царила мертвая тишина, не раздавалось ни звука. Насколько Бо помнил, здесь всегда слышался
— А где твои мать с отцом? — спросил Бо. — Где Джойс?
— Все наверху, укладываются, — Кэтлин взяла его за руку и повела к выходу. — Отвези бумаги мистеру Сазерленду и возвращайся за мной. Я буду готова.
Бо взял ее за плечи и посмотрел в глаза.
— Не говори глупости, Кэтлин. Что-то здесь неладно.
Бо стало страшно. Он пошел к лестнице.
— Донал! — позвал Бо.
Кэтлин схватила его за рукав и попыталась удержать, но Бо вырвался.
— Нет, Бо, не ходи! Он не хочет тебя видеть, я же тебе говорила!
Донал! — снова крикнул Бо и поставил ногу на ступеньку.
— Бо, поедем прямо сейчас, — умоляла Кэтлин, цепляясь за него руками и поднимаясь по лестнице вслед за ним.
Бо оттолкнул ее и крикнул еще громче:
— Джойс!
Он дошел до площадки и продолжал подниматься.
Кэтлин по-прежнему канючила.
— Джойс! — крикнул Бо, дойдя до верхней ступеньки, но имя застряло у него в горле…
Джойс лежала в коридоре, у двери в свою комнату… лежала в неестественной позе, странно скрестив ноги. Грудь ее превратилась в кровавое месиво, лица практически не было.
«По крайней мере два ружейных выстрела в упор», — отметил про себя Бо, это в нем заговорил помощник шерифа.
Черные очки, которых Джойс никогда не снимала, валялись возле ее головы сломанные. Золотые волосы стали алыми, потому что под ними была лужа крови.
Бо шевелил губами, но изо рта его не вырывалось ни звука. Он заставил себя пройти дальше по коридору к комнатам Донала и Мэри. Кэтлин затихла, она уже не уговаривала. Бо подошел к приоткрытой двери, толкнул ее, и она легко, с громким скрипом открылась. Донал и Мэри лежали в постели. Донал завалился набок, обе руки его были свешены в одну сторону. Голова Мэри, вернее, то, что от нее осталось, лежала у Донала на ноге, и кровь перепачкала пижамные штаны Донала. К стене за кроватью прилипли какие-то серые и красные частички, еще там было много волос.
На полу у постели валялось ружье. Бо проверил его: патроны кончились.
Кэтлин заговорила впервые с тех пор, как они поднялись на второй этаж.
— Я сняла ограничитель, — деловым, будничным тоном пояснила она.
«Без ограничителя в это ружье входит восемь патронов», — сообразил Бо. И попытался представить себе, как все произошло.
— Папа с мамой слушали в постели радио, — тем же спокойным тоном сказала Кэтлин. — Сначала я застрелила их, два раза выстрелила в каждого. Потом услышала голос Джойс, вышла в коридор и сделала два выстрела, когда она выходила из комнаты. Потом вернулась сюда и стреляла, пока не кончились патроны, — Кэтлин помолчала и добавила. — И только после этого выключила радио.
Бо уронил ружье,
Кэтлин села рядом и положила голову ему на колено.
— Вот видишь, — сказала она, — теперь все в порядке, — она погладила его по бедру так же, как гладила столько раз в машине. — Я долго училась подделывать папину подпись — срисовывала ее со старых чековых книжек, — она говорила успокаивающим тоном. — Никто в целом мире не заподозрит, что это не он расписался, поверь мне.
Бо взял ее за запястье: ему не хотелось, чтобы Кэтлин его гладила. Как ни удивительно, он даже сейчас, после всего увиденного, начал возбуждаться. Ее власть над ним была огромной.
— Теперь мы вот что сделаем, — так же мягко проговорила Кэтлин. — В сарае есть динамит. Папа пользовался им, когда рыл колодцы. Ты положишь динамит на дорогу. Мы перенесем мои вещи в машину, я уже все упаковала. И уезжая, взорвем дорогу. Ты служил в Корее и сумеешь это сделать. Вода дойдет сюда и затопит дом, — Кэтлин подняла голову. — Да, чуть не забыла! Мы положим папу, маму и Джойс в колодец. В сарае есть несколько мешков цемента. Мы спустим мешки на них, и они не всплывут, когда все зальет водой. Бо, отпусти мою руку, ты делаешь мне больно!
Бо и сам удивился, что он так сильно сжал запястье Кэтлин. Он постарался слегка разжать пальцы. Это оказалось нелегко.
— Папину пишущую машинку мы возьмем с собой, — продолжала Кэтлин, снова положив голову на его бедро, потерлась носом о его пах. — Я напишу за папу письма знакомым, сообщу, что мы все уехали. Я всегда писала за него письма и знаю, как это делается. Еще возьмем его чековую книжку. Я умею выписывать чеки в точности, как он. Да, и от имени Джойс я напишу письма, я всегда их за нее писала, никто и не догадается. Помнишь, когда ты был в Корее, я писала тебе за нее? Это я сама вставляла про секс. Держу пари, ты не догадался, ты думал, это она все мне диктовала!
Бо молча кивнул. Он действительно считал, что это диктовала Джойс, но теперь, поразмыслив, понял, что так быть не могло. Конечно, подобные вещи могла написать только Кэтлин. Это было логично. И он теперь должен был поступить логично. Должен был…
— Мы будем так счастливы, Бо, — сказала Кэтлин, прижимаясь к его паху ухом. — У нас будет чудесный дом на пляже. В Калифорнии много пляжей. По ночам мы будем брать одеяло, выходить на пляж и лежать голыми. И тебе будет очень, очень приятно, я постараюсь.
— Кэтлин… — только и смог вымолвить Бо. И опять подумал, что надо поступить логично…
— Я буду делать такое, что тебе и не снилось. Я…
— Кэтлин, заткнись, — он положил руку ей на шею. — И прекрати сейчас же меня трогать. Я хочу с тобой поговорить, а это меня отвлекает.
— Хорошо, Бо, — спокойно согласилась Кэтлин. — Говори.
— Это полное сумасшествие, — сказал Бо, по-прежнему держа руку на ее шее и не давая ей повернуть голову. — Никто этому не поверит, да и денег не хватит. Дом и обстановка стоят в Калифорнии намного дороже, чем здесь. Деньги быстро разойдутся, их не так уж и много.