Возьми меня на поруки
Шрифт:
— Ты тоже ничего…
Одна из ладоней Глеба неторопливо пробежалась по моей спине, поднялась к моему лицу. Большой палец парня погладил мои губы. Сначала верхнюю — едва касаясь, потом нижнюю — с усиливающимся нажимом.
— Скажи мне, как могут не нравиться поцелуи?
— Ладно! — обреченно вздохнула я, легонько цапнув его за палец. — Признаю, мне просто больше нравятся девочки, но я не решаюсь мутить с ними. Только никому не говори.
— Маленькая лгунья! — прошептал он и тут же накрыл мои губы своими.
У
Его губы то сминали мои, то отступали и нежничали. Они щедро делились со мной жаром и сладостью, обещали самое сокровенное. А потом в ход пошел язык.
— О-о-о! — послышалось совсем рядом. Хотя, нет, постойте! Это же мой стон.
Я смутилась. Отодвинулась, тяжело дыша.
— Что? — в глазах Глеба заметался лихорадочный блеск.
Парень казался таким красивым в эту секунду, что я чуть было не сказала ему, что люблю. Мои пальцы сами собой зарылись в его волосы, чуть натянули схваченные прядки. Взгляд Глеба стремительно заволокла дымка возбуждения.
— Просто расслабься, и тебе понравится, — прошептал он еле слышно.
— Мне уже нравится, — ответила я. — Это так…
Глеб не дал мне договорить, привалил меня к стене и снова впился губами в мои губы.
В общем, в этом положении и застала нас моя мама.
— Ой, извините, что я так врываюсь! — пробормотала она, запнувшись на пороге.
И я, и Глеб тут же отпрянули друг от друга метра на два. Повисла неловкая пауза.
— Я, наверное, к соседке — тете Рае — схожу, — мама медленно, но верно попятилась к дверям. — Ей надо помочь запихать в кота лекарство.
Через пару секунд дверь в прихожей хлопнула.
— Я тоже пойду, — сказал Глеб, отводя взгляд. — Мне там еще по работе надо в одно место заехать…
— Конечно, — кивнула я, испытывая непонятное чувство. Смятение? — Езжай. Спасибо за торт.
Его губы чуть дрогнули: он словно хотел сказать что-то еще, что-то способное сгладить внезапную неловкость, и я замерла, вся обратилась в слух. Напрасно. Глеб только качнул головой и молча вышел из квартиры. Его мягкие шаги почти сразу поглотила гулкая тревожная тишина.
35
Часа полтора я чувствовала себя выброшенной на берег рыбой. Медузой, стремительно высыхающей на солнце. Кое-как написала отчет по концерту, закинула его в палблик вместе с фото и попыталась что-нибудь почитать. Мысли путались, а кровь бурлила. А еще постоянно накатывала горечь из-за того, что Глеб так некрасиво сбежал. Постоянно вспоминался его поцелуй. Но я боролось с собой. Заставляла себя думать о Сергее, о наших дурачествах и шутках.
Постепенно у меня стало получаться, грусть пошла на спад,
— Спасибо за приятную прогулку, — сказал он, и в голосе было столько нежности, что мурашки побежали по коже.
— Не за что, — пробормотала я. — Мне было очень весело с тобой.
Мне хотелось сказать ему еще что-нибудь приятное, но Белов вдруг брякнул:
— Я рад, что Глеб убедил меня с тобой встретиться.
— В каком смысле? — внутри у меня похолодело. — Разве ты не сам захотел пойти со мной гулять?
— Шутишь? После той перепалки в «Ашане» я думал, что буду видеть тебя исключительно в кошмарах. Но Глеб прилип как банный лист: «Своди мою сестру куда-нибудь, будь человеком». Он сказал, что у тебя сейчас какой-то кризис…
— Он тебя обманул, — в груди у меня медленно, но верно сформировалось желание убивать.
— Я так и понял. Не похожа ты на человека в депрессии.
Мне понадобился вся моя сила воли, чтобы не выдать разочарования.
— Да, Глеб обманул тебя, но все равно спасибо за твое общество. Я отлично провела время.
Сергей явно растерялся: несколько секунд он молчал и лишь потом, запинаясь, пробормотал:
— Интересно, зачем… ну… зачем твой брат так поступил?
— Понятия не имею, — соврала я. — Не бери в голову.
Не рассказывать же ему, в самом деле, о том дурацком пари, в которое меня втянули?
Белов недоуменно хмыкнул, а потом вдруг спросил:
— А давай в среду где-нибудь посидим? Я знаю один хороший ресторанчик…
Я даже закашлялась.
— Сергей, я тебе очень признательна, но говорю же: Глеб просто прикололся, мне сейчас не нужна поддержка. Со мной абсолютно все в порядке.
— Но я уже сам хочу с тобой встретиться…
От его вкрадчивого тона стало просто невыносимо.
— Сереж, правда, не надо. Пригласи кого-нибудь, кто тебе и правда интересен, — я сбросила вызов и отключила телефон. Мне, наверное, еще никогда не было так тоскливо.
В понедельник, перед обедом, мне опять принесли цветы. Букет розовых, как рассветное небо, тюльпанов. Но на этот раз не от Глеба, а от Сергея. Про открытку Белов тоже не забыл.
«Ксюша, пожалуйста, сними трубку. Ты мне нравишься, я очень сильно хочу увидеть тебя снова!»
Я выкинула открытку в мусор, а потом задумалась над тем, кому бы вручить букет. Может, в бухгалтерию отнести?
Римма Федоровна словно прочла мои мысли:
— Давайте мне.
— Но ведь у вас прошлый раз… — я замялась, не зная, как назвать сцену ревности, устроенную директором.
— Теперь уже не важно, — грустно хмыкнула Римма Федоровна и в ту же секунду сгребла мои тюльпаны в объятья.
И словно по мановению волшебной палочки, на пороге появился директор:
— Что, опять?