Возьми меня в долг
Шрифт:
Я снова делаю рывок ногой, только бы освободиться!
Ненавижу всех!
— Уроды, — шиплю сквозь зубы и стараюсь справиться с верёвкой на руках. — Да чтобы вас рота солдат поимела…
— Последний лот, — тянет за моей спиной. — Окажется с подвохом. Может, рот чем заткнуть?
— Членом его себе заткни, — вырывается неосознанно и грубо. Когда-нибудь меня убьют за мой язык!
— Ээ, нет, курочка, — летит сверху. — Это я могу тебе сделать в любой момент. Время у нас ещё есть? Никто же не
Глаза вмиг расширяются от ужаса. И я опять вырываюсь, не жалея сил. Но и тех остаётся слишком мало.
Я кричала несколько часов, когда очнулась. Билась в конвульсиях, только бы выскользнуть и убежать, когда кто-то пытался меня утихомирить.
— Нет, — проговаривает резко тот, кто только пришёл. — Времени нет. Переодевайте её, кляп в рот и руки связанными оставь. Сегодня самые извращенцы собрались. Ей повезло.
Он ухмыляется, смотря на меня свысока. Обжигает зелёными глазами, проходит по телу.
— Когда об этом узнает… — я не успеваю банально договорить. Чёрный, отдающий вкусом пластика шарик погружается в рот, вырывая из моего горла одни мычания.
— Решила пригрозить нам, смотри, — мерзко ухмыляется один из них.
Хватает меня за ноги, которыми продолжаю лягаться. А тот, кто остановил этого урода… опускает ладони на пуговицу джинсов. Дёргает в сторону. И все замки тут же пропадают. Позволяя с лёгкостью снять с меня штаны.
От куртки они избавились давно.
И теперь со спокойствием режут майку в лоскуты, которые тут же падают на пол. Я остаюсь в одном белье, которое не прикрывает почти ничего.
Мычу, отбиваюсь, только бы они перестали.
Хочу удариться обо что-то, чтобы привести себя в негодность. В нетоварный вид.
Однажды это спасло мне жизнь. В той порно-студии, из которой меня вытащил Рихтер.
И он сделает это вновь.
Спасёт меня.
Хоть и он — последний подонок, из-за которого я и оказываюсь в этой ситуации… Только он может помочь мне.
Я разочарованно постанываю в тупой кляп.
Алекс не поможет. Его нет в стране. Он улетел. И теперь… Нет. Не спасёт.
Как и я сама. Без рук, без ног.
С меня спокойно срывают бельё. Надевают другое, более открытое, держащееся на тонких нитках. Будто и нет его вовсе.
И, наконец, отпускают. Но только ноги, на которые я приземляюсь. Снова пытаюсь развязать верёвки, пока надо мной виснут три тени.
— Она следующая.
Нет-нет-нет! Пусть сейчас что-то произойдёт! Зал загорится! Или я просто упаду в обморок! Ну же, давай! Почему у тебя не выходит?!
Слёзы сами вырываются из глаз и начинают катиться по холодным щекам.
Проклятая Бельц. Как только я выберусь отсюда, повыдёргиваю все волосы и расскажу её мужу, какая она долбанутая на голову.
Вряд
Да только… Если ещё жива буду. И меня не купит на аукционе какой-нибудь маньяк.
Нет. Без разницы, кто там.
Мной воспользуются. Сделают, чёрт знает что. Изнасилуют. Засунут в меня свой член… Куда захотят. А я ничего из этого не хочу!
Но, судя по тому, что меня резко поднимают с пола — моё мнение здесь всем не интересно.
Конечно, мать его, не интересно! Вот так легко, несмотря на мои мычания, поднимают с пола на ноги. Рывком. Тащат за собой. И в один момент… Просто вкидывают в какой-то коробок, похожий на маленькую и пустую комнату.
Падаю на колени и трясусь от страха, не зная, что ждёт меня впереди. Массовое изнасилование?
Но сначала меня продадут.
Потому что, как только я оказываюсь в этой тесной зеркальной комнате… Слышится первая ставка.
— Десять тысяч долларов.
Я не понимаю, откуда разносятся эти голоса. Потому что вижу только себя.
Нервно и бегло осматриваюсь по сторонам.
— Сто.
Сглатываю и подбираю под себя ноги, только бы закрыться. По полу тянет холодный воздух, который обдаёт всё тело. И каждый раз вздрагиваю, когда слышится новая цена.
А мне страшно настолько, что я не чувствую ни ног, ни рук. Только стучащее бешеное сердце говорит мне о том, что я ещё в сознании и не умерла.
Слёзы душат горло.
Отражение и свет давят сильнее, чем этот голос, что снова говорит за меня цену:
— Сто пятьдесят.
— Кто даст больше? — доносится откуда-то из динамиков. Поднимаю голову вверх и вижу тёмный потолок. Хоть там нет света, что бьёт по глазам. — Молодая, выносливая. По словам продавца… Разработанная во всех местах. Неприхотлива и готова ко всему. Русская, и голосок прелестный.
Я столбенею, когда слышу обрывисто из-за истерики одну из фраз. Это Бельц им сказала, да? Во всех местах…
Да что же за сука!
Я, что ли виновата, что её муж сам меня захотел! Гребанная психопатка!
— Двести.
Знакомый голос, от которого катится по спине пот, озвучивает страшную цифру.
И он здесь?..
И он здесь?..
— Триста.
И снова. Больше и больше.
— Пятьсот.
Наступает кромешная тишина. Но только в округе.
Только у меня в груди медленно бьётся сердце, паника нарастает с каждой секундой, а голова пухнет от вопросов и мольбы, которая в итоге вырывается из горла. Сквозь кляп. Как мычание.
— Пятьсот тысяч раз.
Продавец начинает отсчёт, в ходе которого я не могу никак пошевелиться. Мало того, что меня продали, как какую-то вещь на подпольном аукционе… Так и мой покупатель…