Возьми меня замуж
Шрифт:
Это и без него было понятно, но все-таки хотелось бы чего-то большего.
Это так, — соглашаюсь с ним, — но почему она не воспользовалась моментом, могла хотя бы обсудить со мной план побега, если уж она теперь мой защитник.
Значит, у нее пока нет плана. — Остудил мои претензии демон. — Доверься и наберись терпения.
Его спокойствие только раздражало.
Тебя не поймешь, то действуй, то наберись терпения. Ты уж определись.
Я бы определился, — съязвил Варга, — да только, когда надо действовать, ты тянешь резину, а когда просят потерпеть, в тебе откуда-то активность просыпается.
Теперь стало обидно.
Ах, вот как! Чья бы корова мычала… Сидишь там на всем готовом и только указания раздаешь. Сам бы хоть раз попробовал что- нибудь сделать.
Бессмысленно
Это уже хамство, делаю обиженное лицо и мысленно посылаю Варга ко всей его родне. По-женски, а я, по его мнению, кто? Подхожу к пологу и выглядываю в щелку. Мимо шатра идет передовой отряд ополчения. Грязные, покрытые пылью люди, одетые кто во что горазд. Никаких красных плащей и начищенных кирас. Усталые измученные лица, делающих не свое дело людей. Проходя мимо, они зло косятся на ухоженных лошадей и сытые лица моей стражи.
Пехота подходила весь день растянувшимися маленькими отрядами. Веронея не появлялась, в конце концов, мне все надоело, и я вновь завалилась на свой матрац. Не думала, что смогу заснуть в таком состоянии, но многодневная усталость взяла свое, и незаметно ресницы становились все тяжелее и тяжелее, пока я не отключилась совсем.
— Ужин. — Разбудил меня голос конвойного.
Поднимаю голову, в тарелке все та же каша. Разносолами здесь не балуют, бурчу про себя, но все же встаю и беру тарелку из рук стражника. Кроме матраца никакой другой мебели в шатре нет, если не взять, то он поставит ее на землю и уйдет, тогда кашка будет с муравьями, жучками и прочей живностью. Знаем, проходили, да и холодная она совсем отвратная.
С тарелкой в руках выглядываю наружу и натыкаюсь на входящую Веронею.
— Слава богу, а то я уже начала подумывать, что ты меня избегаешь. — Не упускаю случая воткнуть шпильку.
Веронея, прищурившись, внимательно всматривается в мое лицо, стараясь разгадать причину недовольства.
— Вы хотели меня видеть?
— Да, было такое желание. — Уже начинаю жалеть, что затеяла это разговор.
В глазах женщины читается искреннее непонимание.
— Почему не позвали?
Ну, как ей объяснить. Мне хотелось, чтобы она сама проявила инициативу, пришла и рассказала, как собирается меня спасать. Даже в мыслях эта фраза звучит, как каприз избалованного ребенка, а представляю, что будет, выскажи я ее вслух. Поэтому говорю как можно обыденней.
— Не хотелось привлекать внимания.
Веронея лишь пожимает плечами.
— Чтобы привлечь внимание этих лентяев, нужно событие позначительней, чем вызов капитана.
Да, черт побери, чего я все кругами хожу, надо спросить напрямую, собирается она организовывать побег или нет? Распрямляю плечи, взгляд максимально строгий.
— Скажи честно, Веронея. Почему мы еще здесь, почему не сбежали сегодня утром, пока была возможность?
Смотрю прямо ей в глаза, стараясь уловить хоть малейшее смущение или заминку, но ничего подобного. Веронея ничуть не смущена, а воспринимает мой наезд даже с некоторой долей удивления, словно я несу полную чушь.
— Мы здесь потому, что на сегодняшний день, это самое безопасное место для вас.
Еле сдерживаюсь от возмущения.
— Вот как, стало быть, я ошиблась, вокруг почетный эскорт, а вовсе не охрана пленницы.
Мое возмущение ничуть ее не задело.
— Вы не ошиблись, вокруг охрана, но теперь, когда гранд уехал, здесь намного безопасней, чем на свободе. Ведь как только мы сбежим, за нами тут же пустится погоня, нас будут гнать, как свора борзых лисицу, а до города Ветров еще очень далеко. Нам не оторваться, более вероятно, что нас выгонят прямо на Феррана, он как раз сейчас на пути между нами и королевским замком. Считаю риск слишком высоким и неоправданным. Здесь же вам ничто не угрожает, и мы пусть и медленно, но все же неуклонно движемся к цели. Вот когда на горизонте покажутся городские стены, тогда можно будет и о побеге подумать.
Звучит довольно логично, даже стыдно стало за свои подозрения. Хотя. Выражаю свои сомнения.
— А если Ферран вернется?
Вижу, гипотетическая форма неприемлема для прямого, рационального разума моей «дуэньи».
— Если вернется, тогда и будем думать. Пока ситуация позволяет находиться здесь, будем ее использовать, как только она изменится, будем действовать по обстоятельствам. Можете не сомневаться.
— Хорошо, ты меня убедила. — Я уже смирилась с тем, что вновь придется трястись в карете. Как бы мне не хотелось вырваться из этого гадюшника, надо признать Веронея во всем права, пока здесь нет Кабана, бояться мне нечего. Тем более она еще не знает, какой из меня наездник.
Веронея слегка склонила голову.
— Рада, что смогла развеять ваши опасения, но зашла я совсем по другому поводу. Хотела вас предупредить, выступаем завтра с рассветом вместе с отрядами ополчения.
Киваю в ответ.
— Я буду готова.
–
Сколько я уже торчу в этой колымаге? Десять дней, две недели, я сбилась со счета от безнадежной монотонности. Каждый день похож на предыдущий, как две капли воды. Ополченцы еле шевелят ногами и совсем не торопятся на убой. Их можно понять, я бы тоже не торопилась. Карета, зажатая между двумя пехотными колоннами, ползет как черепаха, останавливаясь по любому случаю. Единственный плюс, перестало трясти и качать, можно спокойно сидеть, лежать, спать, все что угодно, беда в том, что ничего не хочется. Выспалась, кажется, на год вперед, поговорить не с кем, даже Варга пропал, но я его не сужу, от этого застоя настроение упало ниже плинтуса, стала нервной и несдержанной. Пару раз уже спустила на него «всех собак».
Покачиваясь, смотрю в окно. Дорога пошла в гору, далеко на горизонте показались заснеженные вершины, но на температуру это нисколько не повлияло. Жара по-прежнему изнуряющая. Платье пропитывается потом за день настолько, что хоть выжимай. Хорошо хоть неспешное движение позволяет умыться по вечерам и сменить одежду. Воду привозят в бочонке, а платье отдаем стирать. Вообще за то время, что плетемся с ополчением, мы обросли бытом: стол, табуреты, полотенца и прочее, прочее. Все это принайтовлено сзади моей кареты, и багаж растет с каждым днем. Где Веронея достает все эти вещи, меня особо не интересует. Позади пехотной колонны тащится обоз, маркитанты и прочий сброд, думаю, скорее всего, там. Всего-то чуть больше десяти дней прошло с тех пор, как уехал Ферран, а кажется, прошла целая вечность. Я уже знаю по именам своих охранников и веду с ними беседы «за жизнь» длинными вечерами. Веронея смотрит на это неодобрительно, но мне скучно, а сама она не шибко разговорчива, поэтому ей приходится мириться. Иногда разговариваю с женщиной, приходящей за грязным бельем, она является женой одного из ополченцев и в обозе их таких много. Один раз по моей просьбе мы с Веронеей даже подсели к костру пехотинцев. Народ поначалу косился, но слухи-то вокруг ходят, внучка Эстриала, как не поговорить. Вопросы, ответы. Их в основном интересовало, когда мой дед вернется и покончит с набегами истмари, а меня, как у них тут все устроено. Эти оказались вольными крестьянами, за предоставленную грандом землю обязанные идти в ополчение по его зову. Мне все внове и интересно, хочется побольше узнать об этом мире, и впечатление, в общем, складывается неважное, в основном все как у нас, простому работяге приходится несладко. Работай за гроши, а еще со всех сторон норовят запустить лапу в твой карман, гранды, трибунал, да и начальство поменьше не упускает случая. Но хуже всего война, то налет истмари, тогда бросай все нажитое и беги прятаться за городские стены, то заберут в ополчение как сейчас, тогда вообще не поймешь, за что погибаешь, да и дом оставлен без хозяина.
Время тянется медленно, но безмятежно и это расслабляет. Я настолько привыкла к повседневной рутине, что начала забывать, в каком положении нахожусь, что вокруг не ребята с нашего двора, а охрана и вражеская армия.
Не забывай — ты здесь пленница, взбадриваю себя и вытираю платком лицо. Кусочек ткани уже мокрый насквозь, и я выжимаю его в окошко, в этот момент мое внимание привлекает появившаяся на вершине точка. Присматриваюсь и вижу, как по склону горы навстречу колонне несется всадник.