Возьми удар на себя
Шрифт:
Что именно «Паша еще», пояснять она не стала, а Володя счел, что задавать вопросы прямо с порога нелепо, всему свое время.
Комната, в которую его провела хозяйка, впрочем, выглядела вполне, с его точки зрения, опрятно и, судя по всему, выполняла функции гостиной. Мебели — совсем немного, но гарнитур явно дорогой, сработанный, и совсем неплохо, под старину периода стиля рококо… Из дела Елагина, которое Яковлев успел внимательно просмотреть в прокуратуре Саргова, он знал, что Елагин был осужден с конфискацией имущества. В списке фигурировал загородный дом с довольно обширным участком, машина,
Василий Григорьевич Елагин даже не был здесь прописан — так и не выписался из материнской двушки, хотя с момента женитьбы жил именно тут, вместе с женой и дочкой. И судя по тому, насколько дорогой оказалась обстановка, обустраивался основательно… Что это — меры предосторожности или просто полное доверие к супруге и теще?
— Присаживайтесь, — вздохнула Людмила, кивнув на одно из двух кресел возле окна, между которыми стоял небольшой столик весьма тонкой работы, инкрустированный розовым перламутром — в тон портьерам. — Я сейчас…
Из гостиной, помимо двери, ведущей в прихожую, еще одна дверь вела в соседнюю комнату. Женщина осторожно, стараясь сделать это как можно тише, приоткрыла ее и выскользнула из комнаты.
«Очевидно, там сейчас спит ребенок…» — догадался Яковлев. И вскоре, вернувшись к нему и так же бесшумно, но тщательно прикрыв за собой дверь, хозяйка подтвердила его догадку.
— Машенька недавно уснула… Ночью я с ней почти не спала, после того как Васю арестовали, она стала очень беспокойная…
Яковлев отметил, что до сих пор Людмила Елагина не задала ни одного вопроса о цели его визита — ни по телефону, ни лично. Хотя даже простое любопытство заставило бы сделать это почти любого человека, услышавшего, что с ним хочет встретиться представитель МВД России… Что ж, возможно, эта хрупкая женщина-девочка просто слишком робкая или, услышав, что делом ее мужа заинтересовались в Москве, ощутила надежду на его скорое освобождение и теперь боится разочароваться прежде времени…
Людмила словно услышала его мысли, потому что заговорила первая:
— Вы меня извините, я действительно почти не спала сегодня ночь с малышкой, потому так и выгляжу, и чувствую себя неважно — я вообще плохо соображаю по утрам, потому что гипотоник… Пока кофе не выпью, мало что понимаю… Вы ведь из-за Васи приехали, да?
В серых глазах Елагиной вспыхнул и сразу же погас огонек надежды: очевидно, умом она понимала, что на самом деле надеяться ей особо не на что…
— В определенной степени — да, — поспешно произнес Яковлев, отводя глаза. — Вот, кстати, мое удостоверение, а то мы с вами никак не сведем знакомство окончательно…
Людмила бросила недолгий, безразличный взгляд на документ, явно думая о чем-то своем и совершенно не интересуясь им.
— Меня зовут Владимир Владимирович, — он решил продублировать записанное черным по белому в удостоверении, поняв, что Елагина и впрямь относится к людям, не умеющим схватывать информацию на лету. — Я занят расследованием дела, косвенно связанного с делом вашего мужа…
— Да? — В ее глазах наконец мелькнула искорка интереса. — Неужели этот подонок Урюпов все-таки погорел?
— Урюпов?..
— Ну
Людмила, казалось, оживала с каждым произнесенным ею словом, бледные щеки порозовели, в глазах утвердился горячий, сухой огонек.
— Не сомневайтесь, все это организовал именно он… он!.. И бизнесмена этого проклятого из Москвы вашей — тоже он… А дядю Федю… Федора Ипатьевича они наверняка обманули!.. Не знаю как, но обманули… — Румянец на щеках Людмилы вспыхнул еще ярче и, смущенно помявшись, она пробормотала: — Я его сгоряча выгнала… Теперь жалею…
Володя понимал, что самое лучшее сейчас — дать Елагиной выговориться и только потом задавать вопросы.
— Конечно, и бизнесмен этот — настоящий подонок, но Урюпов — хуже, хуже в тысячу раз! Он всегда завидовал Васе, всегда!..
Она умолкла так же внезапно, как заговорила, и опустила глаза в пол, съежилась, точно ожидая, что Яковлев ее сейчас ударит…
— Людмила Васильевна, — мягко сказал Володя, — в целом я с вами согласен насчет того, что вашего мужа подставили… Но согласитесь, что взятка, тем не менее, имела место… Верно?
Она немного помолчала, потом подняла на Яковлева глаза, вновь усталые и безразличные.
— Вы мне, наверное, не поверите, но с Васей это случилось один-единственный раз в жизни… Конечно, я все понимаю… И если бы у Василия был другой выход!.. Все вышло из-за…
— Я уже знаю почему, — торопливо прервал ее Владимир.
— А-а-а… Ну да, кажется, все уже знают… Павлик у нас непутевый, но Вася его очень любит, понимаете?.. Он его намного старше, отец у них умер, когда Паше всего четыре года было… Вот они с моей покойной свекровью его и избаловали вдвоем… на свою голову… Хотя от природы Паша совсем неплохой, безвольный только…
— Скажите, Людмила Васильевна, в последнее время ваш деверь не уезжал из города?
— Павел? — Она явно удивилась. — Нет, ему не до этого было, вы же знаете наших бюрократов… Пока мы переписали на него квартиру, пока нашли покупателя…
— Покупателя?
— Вы, видимо, не в курсе, — Елагина вздохнула. — Мы ведь после суда и похорон свекрови совсем без денег остались: Васин счет был арестован и пошел государству… Что было делать? Я из-за Машеньки работать пока не могу, Паша… Словом, работы у нас в городе очень мало, он до сих пор не может устроиться, тем более все знают, что он иногда пьет… Васенька сам нам велел продать квартиру, а Паша теперь с нами живет…
Она автоматически покосилась на дверь, ведущую в прихожую.
— Так он сейчас здесь? — удивился Яковлев.
— Да, но… — Людмила снова порозовела. — Он спит… Раньше полудня точно не проснется…
— В очередной раз перебрал? — прямо спросил Володя.
— Не совсем… Вчера они с покупателем… ну, как положено, продажу квартиры… словом, обмыли… Вы не подумайте, все деньги Паша отдал мне! На мое имя сразу же положили в банк, как велел Васенька!..
— Так вы сделку оформили только что?