Возьмите нас в стаю
Шрифт:
— Смутно слышал. Но какое это имеет отношение к…
— Такое, — сказала Риу неприятным тоном, — что вот что бывает, когда тело все-таки гибнет безвозвратно, с полной дезинтеграцией, но кто-то из вышестоящих не может смириться с потерей ценного ресурса! Потому что у этой личности, видите ли, в сознании были сохранены очень важные данные… И тогда этот вышестоящий приказывает создать искусственное тело, биологически идентичное исходному… и записать в нее копию сознания… Но вот беда, мы так и не знаем до конца, что делает личность личностью. И создать так человека — не выходит. Получается нечто растительное. Но ведь лилуна и не люди, что особенно стараться?
Алекс ощутил сильнейшее отвращение. Отвращение ко всему вместе — и к разжиревшей лилуна без мозгов, и к Риу, которая говорила обо всем этом хоть с горьким сарказмом, если он правильно разобрал ее интонации, но более-менее спокойно, к тому факту, что он находился внутри живого существа, тоже каким-то образом лишенного собственных устремлений и поставленного на службу местной разумной расе, а главное — ко всему этому отвратительному миру. Мерзкая планета. Мерзкая. Даже воздух, которым он дышал, казался мерзким.
На секунду ему показалось, что он физически не может тут находиться, что его неприязнь столь сильна, что он либо проснется, либо магическим образом перенесется вместе с Корой на землю, на родную Новозеландскую базу…
Алекс подавил приступ отвращения — еще не хватало закатить истерику перед тлилилькой. Надо разобраться, что происходит. Надо действовать, а не жалеть себя.
— Главное, вся информация на месте, и к ней можно получить доступ, — продолжала Риу. — Что мы и собираемся сделать…
С этими словами она вновь вернулась к лилуна и сказала длинную, сложную фразу на языке тлилилей.
По экранам прошла рябь, будто волны — и сложилась эта рябь в знаки и картинки.
— Что там? — спросил Алекс встревоженно. — Что ты сказала?
— Это данные правительственных информационных следящих сетей, — проговорила Риу. — Когда это… лилуна было живым, на него замыкались самые важные секретные информационные каналы. С тех пор, как оно было возвращено к жизни, правительство создало новые каналы, подключило к ним других лилуна… Это лилуна было оставлено доживать свой век, уж какой ни есть, в одиночестве, под моей опекой. Но я умудрилась воспользоваться теми сведениями, что оставались у него в голове, и подключиться к новым каналам. И теперь мы можем узнать, что происходит на планете.
— Светящиеся рыбы? — спросил Алекс, чувствуя, что начинает понимать.
Кажется, на нечеловеческой морде Риу проступила ирония.
— Светящиеся рыбы — это каналы более-менее общего оповещения. Все каналы правительственного информирования — телепатические, передаются специальными животными с телепатическими способностями. Вам, землянам, их не перехватить, как не старайся.
Чувство понимание сменилось чувством уязвленного достоинства.
— Но Кора же владеет этой вашей дальнобойной телепатией, — сказал он, чтобы в свою очередь достать Риу.
— И вы заметили, когда она ею «овладела»? — усмехнулась Риу. — Что-то не похоже… Да и к тому же, чтобы перехватить эти передачи, надо точно знать… Ох! — уставившись в экраны, она изрекла длинное, заковыристое выражение на тлилильском языке. Алекс распознал в нем призыв к божеству, но не мог бы точно сказать, что это было — молитва или богохульство.
Может быть, и то и другое.
Ибо и то и другое было бы к месту: Алекс и сам вгляделся в изображения на экранах.
Зрение тлилилей походило на человеческое в том смысле, что они могли, например, разбирать изображения на плоских поверхностях. Но спектр их цветового восприятия был слегка смещен, поэтому для Алекса картинки на экране выглядели слегка разбалансированными, как будто на испорченном экране или пропущенными через голубой фильтр шутки ради. И что это были за картины!
Кто бы ни выпустил из-под воды эти ракеты, целиться он умел. Перед Алексом пронеслись вереницы панорам разрушенных морских сооружений: что-то вроде нефтяной платформы, плавающие обломки чего-то, похожего на Дипломатический плот, но море (может быть, он это и был), выжженные острова… Ему показалось, что он узнал характерные фигурные скалы, вырастающие из воды. Всего несколько дней назад они с Хондой любовались ими на острове, где жил Аше.
— Они разрушили все искусственные сооружения на планете и в ближнем космосе, — пробормотала Риу. — Точечные удары… Боже мой!
— У тлилилей нет искусственных сооружений! Вы не пострадали! — Алекс почувствовал, как в нем поднимается холодный гнев.
Эрика и Шона, и даже тот уборщик, как там его звали, скорее всего, мертвы; что случилось с Хондой и Ледневым — непонятно; погибло многие и многие, а эти скользкие зубастые тлилили невредимы!
В этот момент Алекс, вообще-то не жаловавший рукопашную и не умевший драться, готов был придушить Риу голыми руками.
— Разумеется, пострадали, — сказала Риу холодно. — Гляди.
Взмахом руки она вызвала на экран серию других изображений — на сей раз по воде плавали ошметки одного из коралловых островов; кусок другого острова был велик, его обугленный край походил на обгорелый пирог, и маленькое дерево с черными ветвями и без листьев накренялось над толстой береговой «коркой» прямо к морской воде.
— Удар уничтожил и основные центры населения с численностью свыше миллиона в ближней досягаемости, — сказала Риу. — И теперь эта штука плывет — очевидно, чтобы расширить свою зону досягаемости и выпустить еще ракеты.
Экраны переключились снова — теперь демонстрируя нечто…
Как всякий ученый-практик — а значит, наблюдатель — Алекс обладал хорошей зрительной памятью и способностью описывать увиденное. Но в данном случае эта способность его покинула. Он не мог удержать эту штуковину в памяти даже на короткое время, тем паче описать. Одно он запомнил четко: она была красива. Как роза, или как абсолютно неправильная, до глупости упрощенная модель атома со множеством пересекающихся эллиптических орбит. Пропорции ее вызывали в памяти готические соборы: все эти высокие арки, все эти витражи… Хотя цветного стекла не было, он мог бы поручиться. Устройство, или штуковина взрезало воду, поднимая облака белых брызг.