Возможно
Шрифт:
– Значит, ты на меня не сердишься?
– Нет!
– воскликнул будущий алхимик.
Да, Эдварду было жутко неприятно врать Альфонсу, но он прекрасно понимал - так необходимо. Если он втянет брата во всё это, то он вполне может… Умереть.
И от осознания этого мальчику становилось страшно. Он же в своём сне был готов умереть за своего младшего брата, и это желание защищать Ала, не смотря ни на что, осталось в душе не-Стального даже в реальности.
Хотя скорее всего, это желание было у Эдварда
– Братик, с тобой мама поговорить хочет, - Ал сильнее сжимает руки брата.
Встав на ноги, Эдвард опять лучезарно улыбнулся.
– Тогда идём, - Элрик-старший не отпускал ладонь брата.
– Узнаем, что она хочет.
После этого Ал и Эд ровным шагом направились вниз, к матери. Ал потому, что не видел смысла торопиться, а будущий алхимик - потому, что не хотел сорваться и нарубить дров. Всё-таки у него и так много проблем, а эти ему не нужны и подавно.
Найдя Тришу в гостиной, Эдвард был готов ко всему, но никак не к тому, что мать попросит Альфонса ненадолго удалиться, потому что ей нужно поговорить со старшим сыном наедине.
Когда Элрик-младший, ничего не понимая, удалился из комнаты, и будущий алхимик с Патрисией остался наедине, первый не знал, что ему следует сейчас делать, вот он и переминался с ноги на ногу, так и не решаясь посмотреть матери в глаза.
Женщина, быстро присев рядом с сыном, положила ему свои ладони на плечи и заглянула в глаза. От этого мальчик вздрогнул.
Он вспомнил о том, что в его сне, когда Хоэнхайм уходил, Триша была с ним. А значит, Мудрец с Запада мог ей что-нибудь рассказать…
– Эд, - начала Патрисия, - я всё знаю.
– Мама!
– прервал её мальчик.
Эдвард хотел ей всё рассказать, всё объяснить. Чтобы мама не волновалась и знала, что всё хорошо. Что он, Эдвард, ни за что не умрёт и не даст в обиду Альфонса. И что не-Стальной обязательно спасёт её от болезни.
– Эд, послушай, - Триша не дала ему договорить.
– Папа мне всё рассказал. И я знаю о твоём сне. Но не волнуйся. Я помогу тебе.
– Но, мама, - голос мальчика дрожал.
Он совершенно не хотел втягивать во всё это свою мать. Ведь он только ради того, чтобы она жила, решил пойти на всё это.
– Не волнуйся, с нами всеми всё будет хорошо, - заверила его женщина.
– Только не неси всю эту боль в себе. Знай, что мы в любой момент можем тебе помочь.
– А ты не против, что я…
Договорить Элрик не смог. Он не находил нужных слов, но Триша и так поняла, что хотел сказать её старший сын.
– Конечно, нет, - женщина улыбнулась.
– Ты, как и твой отец, хочешь помочь дорогим тебе людям. И это нормально. Я тоже хочу вам всем помочь. Так что давай будем помогать всем вместе?
– Хорошо, - вытирая проступившие слёзы, кивнул ребёнок.
Сейчас
Да и в конце концов - мать поняла его и не стала осуждать. Это самое главное. Теперь в случае чего Патрисия сможет своеобразно (то есть в тылу, а не на линии фронта) прикрыть спину своему сыну, который не за что не свернёт с выбранного пути.
Теперь у Эдварда есть новая фигура.
***
Идя по невероятно длинным коридорам резиденции фюрера, Кимбли никак не мог понять, почему Кинг Брэдли его вызвал. Зольф, конечно же, прекрасно понимал, что алхимики, как он, лично подчиняются руководителю Аместриса, но это казалось Багровому чем-то странным.
Ведь если армейский пёс служит своему хозяину, то его никто на ковёр вызывать не должен, а Багровый ведь ещё не успел совершить хоть какой-нибудь проступок. Пока его служба была идеальной, не считая того, что он не поладил с некоторыми людьми.
Но с кем не бывает? Для людей это нормально.
Остановившись перед большой массивной дверью, Кимбли набрал в грудь воздух, подбирая необходимые слова, чтобы можно было сразу ответить фюреру, если тот задаст ему вопрос.
Постучав, Зольф почти сразу же услышал ответ:
– Входите.
Услышав это, алхимик на пару мгновений замер перед дверью, обдумывая слова Брэдли. Будто Кинг с самого начал, кто решил его посетить.
И это очень странно.
Но совладав со своими чувствами, Багровый медленно открыл дверь и не спеша прошёл в кабинет фюрера, который мирно сидел за своим столом.
Бэдли молча провёл Зольф пристальным и задумчивым взглядом. А когда алхимик остановился перед его столом и отдал честь, то Кинг начал:
– Вот скажите мне, Кимбли, чего вы хотите добиться с помощью алхимии?
Вопрос фюрера очень удивил Багрового. Он ожидал чего угодно, но никак не этого. Чтобы правитель страны интересовался целями какой-то армейской шавки… Что-то здесь не чисто.
Но взяв себя в руки, Зольф всё же ответил:
– Хочу подобраться к Истине настолько, насколько это возможно.
При этом Кимбли не удержался от того, чтобы не пожать плечами. Мужчина привык так поступать, вот и сейчас следовал своим привычкам.
– И на что вы готовы пойти ради вашей цели?
– Брэдли нахмурился.
– На всё, Ваше Превосходительство.
Пускай Багровый и не мог понять, почему Кинг задаёт ему эти вопросы, скрывать это алхимик не видел смысла. Ведь это не какая-то государственная тайна, чтобы Зольф держал свой язык за зубами. Сейчас он может рассказать правду. Да и она не такая уж ужасная.