Возраст любви

Стил Даниэла

— Конечно, я не имею ничего против. Приезжай, я буду готова.

Она сказала это спокойно и приветливо, но, опуская трубку на рычаги, Аманда почувствовала, как ее охватывает паника. Сев на кровати, она спустила ноги на пол и огляделась. Это ее дом, ее спальня, а вот — ее кровать, которую она на протяжении двадцати шести лет делила с любимым мужем. С чего это ей вздумалось кокетничать с Джеком Уотсоном? Уж не сошла ли она с ума?.. Или, может быть, она просто дура?

Аманда потянулась к телефону, чтобы перезвонить ему и отменить встречу. Ей ответила Глэдди, она сказала, что Джек только что уехал на переговоры. Разумеется, Аманда могла попросить секретаршу передать Джеку ее извинения

и отказ, однако это показалось ей невежливым. Поэтому она лишь сказала, что перезвонит позднее.

В начале первого Джек сам перезвонил ей. Голос у него был встревоженный.

— Глэдди сказала мне, что ты звонила… — начал он. — Что‑нибудь случилось? Ты не заболела?

От этих вопросов Аманда почувствовала себя еще более неуютно. Можно было подумать, что ему действительно не все равно.

— Да нет, я в порядке, — ответила она, слегка запинаясь. — Я просто подумала… О, Джек, я просто не знаю! Наверное, я просто глупая, но… В общем, мне не хотелось бы, чтобы обо мне говорили. В конце концов, я замужняя женщина… То есть продолжаю чувствовать себя таковой, и мне очень не по себе. Я не понимаю, что за игру мы затеяли и чем все это кончится. Я никак не могу заставить себя снять с пальца обручальное кольцо, а сама ужинаю с тобой чуть ли не каждый вечер. И вообще, Джек… — Она замолчала, чувствуя себя опустошенной, выжатой, растерянной. От того, что она выговорилась, ей ни‑сколько не полегчало. Подсознательно Аманда ждала и надеялась, что он успокоит ее и даст какой‑нибудь совет.

— Я тоже не знаю, чем все это кончится и куда это нас приведет, — спокойно ответил Джек, хотя никакого спокойствия он на самом деле не чувствовал. — Если хочешь, я куплю себе обручальное кольцо и начну его носить. Тогда по крайней мере мы будем в одинаковом положении. Люди будут думать, что каждый из нас изменяет своей половине, и осуждать нас обоих. Но это так, глупая шутка… Я знаю только одно, Аманда: мне хочется видеть тебя, разговаривать с тобой, просто сидеть рядом. Такого со мной не было уже очень давно, может быть — никогда. Больше того: после того как я лучше узнал тебя, жизнь, которую я вел на протяжении последних двадцати лет, стала казаться мне пустой, идиотской шуткой вроде тех, которые печатаются на последней странице «Плейбоя». Теперь мне стыдно, что я был таким, каким был, и я хочу скорее исправиться. И не просто исправиться — я должен стать таким человеком, чтобы ты гордилась мною и не стеснялась показаться на людях в моем обществе. Что касается меня, то я ужасно горжусь тем, что меня видят рядом с тобой. Ты, наверное, не поверишь, но это… поднимает меня в моих собственных глазах.

— Но я еще не готова к тому, чтобы заводить роман с кем бы то ни было, — возразила Аманда. — И не хочу даже пробовать, во всяком случае — пока. Прошел всего год с тех пор, как я потеряла Мэтта. Он слишком много для меня значил, чтобы я могла так легкомысленно отнестись к его памяти. В общем… мне не хотелось бы тебя обидеть, Джек, но нам не следует встречаться так часто. Мне тоже нравится говорить с тобой, и я рада, что после стольких лет наши отношения наконец наладились, но… Что скажешь, Джек? Может быть, нам не стоит встречаться хотя бы сегодня?

В ее голосе звучало такое глубокое беспокойство и смятение, что Джеку захотелось просто обнять ее и прижать к себе. Это был бы самый лучший способ успокоить ее, но, увы, по телефону Джек этого сделать не мог.

— А когда? — спросил он. — Завтра?

— Может быть… — неуверенно произнесла Аманда.

— Тогда какая разница? Что изменится? Или, извини за резкость, до завтра память о Мэтте потускнеет? — спросил он и, когда Аманда ничего не ответила, продолжил мягко, но убедительно: —

Не волнуйся, Аманда, все будет в порядке, просто ты еще не привыкла… Ведь мы не делаем ничего такого, чего бы ты могла стыдиться. Мы просто отдыхаем, разговариваем о наших детях — в этом нет ничего предосудительного. Возможно, наши отношения никогда не пойдут дальше этого…

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы выговорить эти последние слова, но Джек прекрасно понимал, что только так он может успокоить Аманду. Кроме того, он прекрасно понимал, что в данном случае все будет зависеть не столько от него, сколько от Аманды, от ее решения, и он ужасно боялся напугать ее неосторожным словом или слишком поспешным шагом. Еще страшнее была мысль о том, что он может потерять ее, потерять навсегда еще до того, как завоюет ее расположение. Дружба Аманды значила для него так много, что Джек готов был на очень большие жертвы, лишь бы не быть отвергнутым. Он отчаянно искал, что бы еще сказать, и неожиданно его осенило.

— Может быть, — предложил он, — нам лучше пойти не в «Л'Оранжери», а в какое‑нибудь другое, не столь людное местечко?

В самом деле, «Л'Оранжери» был самым известным рестораном в городе, и там они наверняка встретили бы кого‑то из его или ее знакомых.

— Как насчет какого‑нибудь маленького бистро или кафе?

Аманда как будто даже обрадовалась.

— Это предложение нравится мне гораздо больше, — сказала она, не скрывая своего облегчения. — И… извини меня, ладно? Я знаю, что вела себя не очень умно, но, надеюсь, ты простишь меня. Для меня все это очень неожиданно. Еще совсем недавно я и подумать не могла о том, что мы с тобой когда‑нибудь станем друзьями, да еще так быстро. В общем, ты понимаешь… — Она нервно рассмеялась, и Джек поспешил успокоить ее.

— Решено: едем в пиццерию, — сказал он твердо. — Я знаю одно приличное, но довольно малолюдное местечко. Если хочешь, можешь появиться там даже в джинсах.

— Договорились. До вечера, Джек.

Когда в четверть восьмого он заехал за ней, то оказалось, что Аманда поймала его на слове. Она действительно надела узкие светлые джинсы, которые превосходно сидели на ее безупречной фигуре. Белая шелковая блузка и розовая кофта из пушистой ангорской шерсти делали Аманду похожей на девушку. Она выглядела совершенно сногсшибательно, и Джеку очень хотелось сказать ей об этом, но он по‑прежнему боялся смутить или напугать ее.

Джек повез ее в Синьегу и остановил машину перед крошечным ресторанчиком, где Аманда никогда не бывала и о существовании которого даже не подозревала. Джек, напротив, был здесь уже несколько раз и очень хвалил здешнюю кухню.

Войдя в зал, Аманда огляделась по сторонам и вдруг схватила его за руку.

— Пойдем отсюда! Скорее!.. — прошептала она в ужасе и потащила Джека обратно к выходу.

— Что случилось? — забеспокоился Джек.

Аманда вела себя так, словно вдруг увидела в зале собственного мужа, да еще с другой женщиной, хотя это, разумеется, было совершенно невозможно. В ресторане вообще никого не было, кроме молодой пары, сидевшей в самом дальнем углу, но Аманда уже выскочила за дверь, и ему пришлось последовать за ней.

— Что случилось? Кого ты там увидела? — спросил он удивленно.

— О, Джек! — Аманда прижала руку к сердцу, которое, казалось, готово было выскочить из груди. — Неужели ты не узнал их? Это же моя дочь Луиза и ее муж Джерри.

— О боже!.. — Джек сразу успокоился. — Ну и что здесь такого? Разве мы не можем поужинать вдвоем? По‑моему, не будет ничего страшного, если мы сейчас вернемся в зал, поздороваемся с Луизой и сядем за отдельный столик. В конце концов, мы оба вполне одеты…