Возраст не помеха
Шрифт:
Хорошо, что это был МП-40. Мои тренированные, но все же детские руки держали его более или менее уверенно. Тот же отечественный ППШ, скорее всего, был бы слишком тяжел для меня. Тут же все произошло быстро и достаточно просто. Выйдя из-за угла, сразу увидел двух солдат, находящихся у подвальных окон с западной стороны здания. Две короткие, патрона на три каждая, очереди – и оба упали, сраженные девятимиллиметровыми пулями. Затем два шага вперед и, падая на пол, развернул корпус и увидел спешащего стрелка из дальнего угла. Очередь преградила ему дальнейшее продвижение, а вторая заставила упасть навсегда. И только теперь я поспешил к выходу, там меня пулеметчик заждался. Не зная, есть ли у него оружие, кроме, собственно, пулемета,
«Вот это уже жопа!» – промелькнула мысль. Пулеметчик успел подхватить свой МГ и теперь стреляет вдоль коридора, а другого пути тут и нет. Точно – капец.
Но я был неправ. Все началось спустя минуту. Я лихорадочно обдумывал, как быть, когда с лестницы посыпались вниз гранаты. Одна, две, три! Уходя в сторону ближайшей стены, я прекрасно понимал, что сейчас оглохну. Открыв рот, зажмурился, и в этот момент грохнуло. Один за другим три взрыва резанули по ушам, выключая звук. Все же я находился всего в нескольких метрах от эпицентра, хоть и за стеной. Тряся головой, одновременно менял магазин в автомате, понимая, что полный лучше, чем ополовиненный. Не зная, как поступит противник, я отполз к дальней стене и приготовился встречать тех, кто придет меня добивать. Краем глаза осмотрелся, если уходить еще дальше по подвалу, то вернусь к камере, и это будет конец, там тупик, спрятаться некуда. А ведь у фрицев здесь есть еще и бутылки с зажигательной смесью, об огнеметах я вообще промолчу. Эх, черт возьми, да что же в последнее время мне так не везет-то?
Первого глупого фрица я срезал мгновенно, тот слишком опрометчиво вышел из-за стены с винтовкой в руках. Самого дурного, что ли, послали? И в подтверждение моих догадок послышалась возня, и помещение осветили вспышки выстрелов. Били по мне не прицельно, просто высунув автомат из-за угла. Да не один, сразу два ствола начали стегать веером, в надежде достать меня. Не преуспели. Я уже нырнул в проем, за которым был тот самый тупик, которого я и боялся. Расчехлив гранату, дернул шнурок и, сосчитав до четырех, высунулся в проем и отправил ее туда, откуда по мне стреляли. Стрельба прервалась, но лишь на несколько секунд, черт, не достало их, что ли? Надо готовиться к худшему.
Стрельба продолжалась секунд двадцать, а потом я охренел от количества стволов, участвовавших в этом салюте, и от сильного грохота, донесшегося откуда-то издалека. Это явно взрыв, даже стены задрожали. Осторожно выглядывая из-за стены, я лежал на левом боку и пытался понять, что делают фашисты. Выходило как-то с трудом. По мне не стреляли, я вообще ничего не видел, слишком темно было в этом углу, но отсветы в соседнем помещении, где я только что убивал немцев, настораживали. Тени так и плясали, стоял такой грохот, что, даже будучи немного оглохшим, мне приходилось морщиться от того, что слышу. Пару раз хлопнули гранаты, не добавляющие мне здоровья, но ладно хоть кидали их не в меня. В ушах звон, голова немного кружится, но жить можно.
«С кем там немчура воюет?» – Звуки доносятся, а вот видеть я ничего не мог.
– Эй, малой! Братишка, ты живой? – внезапно, когда я уже начал волноваться и был готов ко всему, раздался знакомый голос. Слышу, значит, полностью не оглох.
– Малыш, это ты? – неуверенно пропищал я, не узнавая собственный голос. Что и неудивительно, в ушах до сих пор звенит.
– Ну, а кто же еще, выходи, немцы кончились, – бодро так крикнул разведчик.
– Там с лестницы гранаты кидали, смотрите осторожнее! – предупредил я своих.
– Вылезай давай, наши выше двинули, первый этаж уже за нами, саперы стену снесли.
Значит, сработали ребята, отлично.
Я вышел. Малыш стоял один и, распахнув объятия, встретил меня как родного. Обнял, дал сухарик пожевать и отправил к выходу.
– Почему? – я сопротивлялся.
– Братишка, нам надо дом очистить от врага, а немцы не станут смотреть, как их убивают. Сейчас еще и подмога поди придет, давай двигай отсюда, помоги нашим раненым добраться до своих.
– Вы внизу-то оставляете кого-нибудь? – озадачился я.
– Там ребята снаружи, встретят немца, если что, отступят внутрь. Давай, парень, беги отсюда. Может, ты и диверсант, но тут работа не для тебя.
Я пошел к выходу. По пути то и дело мне попадались раненые бойцы Красной армии. Убитых тоже хватало, троих точно срезали насмерть, зрелище вызывало злость и осознание неизбежности. Раненых четверо, причем один, с забинтованной рукой, отстранился от остальных и, взяв немецкий пулемет, готовился к обороне. Удивительно стойкие люди в этом времени, видно, что парню больно, но даже сомнений на лице нет, знает, что нужно, и делает это. Удивительно.
Мертвые лежат кто как, один здорово перемазан кровью, осколками посекло? Наверное, я же слышал разрывы гранат. Один из убитых привлек мое внимание. Мальчишка. Вот ей-богу. Первое впечатление, что передо мной мальчишка, едва ли старше меня. Белое лицо, с застывшими от дикой боли глазами, заострившийся нос и маленькая темная дырочка на лбу, как же точно в него попали… Сколько ему лет? Стоп, нельзя! Если начать думать о погибших, об их возрасте, о том, что они и жизни-то не видели, сойдешь с ума. Не раз уже видел, как бойцы обеих армий безучастно перешагивали через погибших товарищей и занимались своими насущными делами, порой даже не убирая трупы куда-нибудь в сторону. Мертвые превращались в предметы окружающей обстановки, как стены, камни или снарядные ящики. Жаль людей да, но ты жив и обязан выполнять свой долг, свою работу. Будь ты «сто-пятьсот» раз проклят, сраный Адольф!
Меня вырвало. Господи, сколько их видел уже, сколько еще увижу, убивал и сам, и меня пытались, а вот не смог сдержаться, вывернуло.
Видимость в подвале была аховой. Пахло сгоревшим порохом и кирпичной пылью, висевшей в воздухе плотным ковром. Да уж, постреляли ребятки. Как же вовремя они пошли на штурм, кто бы знал, как вовремя! В горле жгло от рвоты и пыли, хотелось пить. Глазами найдя фляжку на одном из убитых, снял и приложился к горлышку. Не успев проглотить, выпучил глаза и стал отплевываться. Вновь чуть не вырвало. Во фляге была водка, ну или чего там бойцам дают, спирт? Думаю, разведенный, ибо жгло не очень сильно. Отплевавшись, пить хотелось все сильнее, поискал еще воды. Видя меня и мои потуги, кто-то из возившихся рядом бойцов протянул мне свою фляжку. Открутив крышку, вначале понюхал. Вроде не пахнет. Водкой, я имею в виду. Пахнет слегка тухлой водой, но мне уже по фигу, делаю несколько глотков, последним полощу рот и сплевываю, из Волги, наверное, сейчас у всех так.
– Эй, пацан, помоги! – окликнули меня. Боец с медицинской сумкой на ремне махнул рукой. Стоял он рядом, наверное, он и дал мне воды.
– Конечно, – кивнул я в ответ и подошел.
– Смотри, – санитар указал рукой в сторону, – там где-то наши бойцы сидят, рядом, наблюдают за улицей, позови сюда хоть одного. У нас один неходячий, его надо вытащить.
– Так давайте с вами и вытащим, – просто предложил я.
– Ты не поднимешь.
– Попробовать-то можно, – пожал я плечами.