И это вовсе не диссонирует, а только придаёт шарм.
Те, кто будет читать эту книгу, испытают эффект глубокого погружения в мир не хаотичный, но готовый преподнести самые неожиданные сюрпризы. Мир цельный, выстраданный, сложный и гармоничный.
Закончить мне хотелось бы строками, которые, как мне кажется, являются неким ключом к пониманию яркого и многообразного мира поэта Сергея Дейнеки:
Я душою пребываю там, где ейпостоянно не хватает тела, —в тех недосягаемых пределахпосреди родных моих степей,где весной роится мошкара,тамариск прозрачно розовеет,в старицах на льдинах детвора,в салочки играючи, балдеет.
Максим Замшев
От автора
О себе. Родился 65 лет назад в добром, для меня всегда русском, городе Львове,
пронизанном разнообразной филологией.
В те далёкие годы ещё звучала кое-где львівська ґвара – на ней пекарь дядя Лёша по-соседски простодушно рассказывал моему деду – отставному политруку, «як ci файно було при Польщі та ще лiпше при Цiсарі», а также сурово молчала дворничиха Дора, которая растила свою дочь и в двух соседних квартирах присматривала за детьми бандеровцев, осуждённых на долгие сроки. В том же доме на идише соседка Циля воспитывала дочерей – будущих бойцов Цахала Капу и Шелю, польским матом с нами разговаривала вечно пьяная пани Маркевичка, по-русски парикмахерша тётя Зина из квартиры двенадцать-А дала объявление: «Сдам комнату военным, желательно лётчикам». Не найдя квартиру Зины, мой папа – офицер – нашёл в десятой квартире мою маму – студентку филфака, и она через пару лет, защитив диплом на тему «Образ русской природы в “Слове о полку Игореве”», родила меня. А по- украински дед с бабкой (выходцы из Херсонской губернии) читали нам «Співомовки» выпускника Императорской медико-хирургической академии – ялтинского врача Степана Руданского (Google в помощь, читатель) да изредка (в остальное время говорили по-русски) лаялись друг с другом, когда кто-то мухлевал в шахматах.?Школьные годы чудесные и лучшие в моей жизни – первые месяцы военной службы провёл на Первом государственном ракетном полигоне, где в бегах по заснеженной степи вокруг пусковой установки приобщился к армейским тяготам. В Военном Краснознамённом институте Министерства обороны СССР на Волочаевской улице города Москвы получил юридическое образование. Офицером военной прокуратуры на просторах от Украины и Прибалтики до Восточной Сибири и Приморья одиннадцать лет расследовал разные преступления, а следующие девять – за их расследованием надзирал из Москвы, где двадцать лет назад завершил службу в должности помощника Главного военного прокурора. Нынче проживаю новую профессиональную жизнь.
О стихах. В названии книги – возраст целевой аудитории (прости, читатель) и прихода ко мне стихов. Они в основном из девяностых. Книга – запоздалая попытка исповеди, свидетельство переживаний, сомнений, страстей.
Спасибо издательству, которое деликатностью и долготерпением неоценимо помогло сделать книгу, одолеть природную робость и ложную скромность.
Особая благодарность автору предисловия Максиму Замшеву за его проницательность, тончайшее «глубинное» критическое озорство и уникальную благожелательность.
С. Дейнека
«Безбрежна нежная печаль…»
Безбрежна нежная печаль,взлелеянная над камнямитех мест, что нам безмерно жаль,едва их, повзрослев, оставим.Бессильна перемена мест —везде есть мутные каналы,деревья старые, вокзалы,над ветхой колокольней крест,дороги в язвах от дождей,колёс и дворницкого лома,но не чужие мы нигде,и потому – мы всюду дома,и ветки, даже в темноте,не хлещут нас, во двор входящих,и половицы не скрипят —не разбудить бы спящихвоспоминаний. В их плену,наверное, томиться вечнонам суждено, грустить беспечнои уповать на ту весну,которая подсушит мехна хрупких плечиках любимыхи дивной радости прорех,где шарили нетерпеливо,лишит, не утолив соблазнтепла желаннейших изгибов.И лишь благоговенья спазмподскажет, сколь близка погибель.
«Я не свободен – я оторван…»
Я не свободен – я оторванот восприятия любвитвоей. Работы прорвамне укорачивает днии у тебя крадёт надежду,что теплится в усталых веждах.Я под работой разумеюсовсем не то, что видишь ты,а те безумные мечты,что до сих пор ночами тлеюти разгораются поройв строках бумаги деловой —работать легче, чем любить.Когда и сколькопридётся светлых слёз пролитьи неустойкукому, какую заплатить,какой валютойза веры порванную нить,за те минуты,что ты сомненьям отдала,словам казённымза неприятие теплав ночи бессонной.Какие совершить дела,какие учредить законы,чтоб ты желанием цвела,как в годы оны?
К десятилетию практической деятельности
Выпил следователь чаю, глянул на делишки.До чего же он устал стряпать эти книжки.Справки, сроки, протоколы, санкции, аресты,а всего-то – сбегал парень на три дня к невесте.Вспоминает вдруг потом, что «у мамы… сердце…», —легкомысленные парни в армии советской.Прокурор изучит дело, вставит сто закладок:«Переделывайте! Здесь жалости не надо:самовольщики, ворье – всё преступники.Не к лицу вам выступать их заступником».На дворе весною пахнет, на душе хреново —ничего не скажет шеф завтра ему нового.Всё исправил следопыт – перешил полдела,не жалея ни чернил, ни грешного тела.Следователь с геморроем. Со статьёй солдат.Не получит больше он в роте автомат.Соцзаконность торжествует в нашем трибунале,но не легче от того зарыдавшей маме.
Завитинск. 1991
13 июля 1993
На борту – стойкий запах тлена,ширь пустыни справа и слева,позади – Бадахшана горы,мчится с Юга в Россию горе.Там, под блеклым небом июля,не один любимый сынуляслужит Родине, миру неведом,на границе с диким соседом.По домам летят телеграммы,но до них поседели мамы,посмотрев в «Новостях» сюжето заставе, которой нет.В «Новостях» лишь заставы номер,а не список убитых парней,и о том, чтоб сынок не помер,а домой воротился скорей,будет страстно молиться матьда газету со списком ждатьна заставе павших ребят,на земле переживших ад,тех, которых везут по странев непригодной к бою броне —в жестяных казённых гробах,одолевших последний страх.
1993
«Безвестный? Трепетный?..»
Чада, поминайте непрестанно
безвестный и трепетный час смерти.
Преп. Сергий
Безвестный? Трепетный?Желанный – не скажу.Непостижимый? Да, наверно!Приходит вечно неприметно,когда его, увы, не ждут.Как ни была бы смущена душа,как ни измучились бы члены,он, к счастью, видимо, не час —он настигает нас мгновенно.Он – «он» иль всё-таки «она»?Отнюдь не грешная весна,не лето – жизни кутерьма,не осень – кутерьмы итог,а смерть – зима – цветения порог!
Каунас. 1993
«Увидеть берег бы…»
Увидеть берег бы, доплыть, обсохнутьу костра, утешиться горячим чаем, но мы ещёк воде не подошли, ширь знойная суха, под ногистелется, и не видать ей края. Под сердцем боль остра, виски сжимаетстрах, и жалость к близким слёзы высекает,но мы преодолеем мрак, нас не постигнет крах,алмазами слезинки засверкают. Сомнения повергнем в прах, отринем всякийгрех (одно чревоугодие оставим),прославим труд, любовь, и нас найдёт успех,какого мы пока не чаем.
«Время, мимо не пробегай…»
Время, мимо не пробегай,задержись, потопчись на месте —никуда не денется крайэтой жизни, но вряд ли вместенам позволит насмешник Богзаступить за её порог —только порознь по воле Его —в непроглядное волшебство,в беспросветной серости ад —тот, что множество лет назад,обступая ватной стеной,охранял наших душ покойдо событий, пространств, идей,до любимых, детей, друзей.