Шрифт:
Мир глубины
Сергей Дейнека – поэт утончённый. Он остро чувствует всё связанное с хрупкостью человеческой жизни и с первого стихотворения этой книги затягивает сложными конструкциями образов, прихотливой строфикой и паузником, демонстрирует умение создать такой эмоциональный перепад, что читатель испытывает потрясение величайшей силы.
Безбрежна нежная печаль,взлелеянная над камнямитех мест, что нам безмерно жаль,едва их, повзрослев, оставим.БессильнаСпециально привожу его целиком. Здесь прямо видно, как вся выписанная красивая картина тяготеет к последним двум строкам. И эти две строки опрокидывают весь импрессионистский сон, в котором и мы, и автор существовали до этого. В этом тексте Дейнека приоткрывает нам многие свои корневые литературные качества. Тут и работа с эпитетами, и изысканность тона. А стилистика местами напоминает поэтов-лириков конца девятнадцатого века, которые часто работали с такой лексикой, как «благоговенье», «утолив», «безбрежно». Возможно, это происходит и неосознанно, да и не выглядит как подражание, но лишь подчёркивает интуитивную связь автора с общей линией развития русской поэтики.
Дейнека удачно сочетает повествовательность с исповедальностью. Это видно в каждом тексте. Он говорит о личном, о пережитом, но при этом не торопится излить все чувства сразу, что превращает исповедь, где часто на первом плане накал страстей, в динамичную историю, выстроенную по всем законам формы, с соразмерными частями.
Стихи Дейнеки насыщены метафорами, аллитерациями. Он синтезирует разные смыслы, играет с лексическими пластами – слова из совсем разных, далеко отстоящих друг от друга лексических страт в его поэзии органично соединены.
Я не свободен – я оторванот восприятия любвитвоей. Работы прорвамне укорачивает дни…Любовь и работы прорва – классический конфликт «любовная лодка разбилась о быт» решается в интересном авторском ключе. Тут больше думаешь о лирическом герое, чем об авторе. Личная нота тут не так важна, сама ситуация первичней.
Дейнека, как мне представляется, верит, что иррациональность важна для поэта, но без образовательной базы, логики, опыта она мало чего стоит.
В его текстах слышен гул мировой культуры, в котором шарканье стариковских башмаков сливается с плеском воды и безмолвием времени.
Два старика сбивают башмакио розовые плиты древних piazza.Пока туристы, ото сна зрачкипродрав, дивятся на palazzoиз кривобоких лодочек – гондол,те мудрецы, познавшие изнанкусвободы и любви, в кафе за столсадятся вспоминать Фонтанку —им венецейская водане голубей любимой невской,она присутствием имперскимсоединила навсегдапокинутые городас эпохой, шествующей дерзко.Он часто использует отсылки и эпиграфы. Русская поэзия для него среда обитания, откуда он черпает живительные соки.
У автора есть та стыдливость,
которая побуждает всё личное
укрывать под объективными
внешними образами.
Есть бесстыдство особого рода —в воду лезть, не разведав брода,сук пилить, на котором сидишь,и не прятать в кармане шиш…Это тот случай, когда поводом для стиха становится литературный артефакт, но автор переосмысливает его весьма оригинально. Не только внутренние переживания интересуют поэта. Геополитическая обстановка в мире, все его нарывы и боль отражаются в цикле стихотворений «Когда вернём Львов». Те же ощущения во всех его стихотворениях, написанных в тяжёлые времена распада СССР и последующей борьбы с сепаратизмом. Это отнюдь не милитаристская поэзия, автор очень тонко и ёмко доказывает, что тот же Львов давно уже никакой не польский и не украинский город. Это город, интегрированный русской культурой, которая столь велика, что вмещает и Запад в лучших его проявлениях, и Восток.
Бегу во снах в своё позавчера,где между крыш застряли тучи,царапаясь о золото крестовседой Преображенской церкви…Львовский цикл – произведения с большими подтекстами, с большим смыслом. Очень уместным выглядит эпиграф из русского поэта Александра Боброва, для которого тема потери Украины так же болезненна, как и для автора этой книги.
У костёла Марии Снежнойв зимнем Львове, в полночный час… У покатых ступеней Марії Сніжної,где рыдают на стрелках ночные трамваи,мне родных переулочков воздух хмельнойв этой жизни вдыхать доведётся едва ли.Ну а если случится и силы найду, —на свидание с детством воспрянет надежда,и по древним ступеням я тихо взойдуміж Сніжної та Рибної – горячими веждыстанут снова, а в горле застрянет комок…Мне нравится понимание Дейнекой сути поэзии. Оно очень глубоко и вбирает в себя опыт многих поколений поэтов. Он не скрывается под масками лирических героев, он обнажает душу. Это привлекает. Мы видим человека, который много работает, грешит, страдает, терзается, «исповедуется стихами» и не теряет веру в абсолютную и бесспорную силу и торжество света.
Несмотря на стремление к классичности, Дейнека не за- мыкается в привычном круге тем. У него можно встретить и такие строки, где на первом месте игра и даже заведомая непоэтичность используемых слов:
Ах! Молоко Олегам вредно!Вредней, чем виски и текила,чем водка, кофе, сигареты,чем секс и кокс вредней и даже —вредней, чем загорать на солнце!Вреднее, чем заснуть с айподомв ушах, с айпадом на коленях,в сети зависнув социальнойпод утро на Страстной седмице,и не услышать звон айфонас напоминанием от предков,что в церковь надо собиратьсяи куличи святить, однако!