Возрождение Бога-Дракона
Шрифт:
— Нет.
— Вспомни, не ленись.
Я закрыл глаза и вызвал в памяти события того злосчастного вечера, начиная с момента, когда показал проводнику билеты и сел в аэропоезд. Словно погрузился в прошлое — вот я медленно продвигаюсь по центральному проходу, высматриваю свои места, терпеливо жду, когда ползущая впереди старушка достигнет цели и уберет, наконец, с пути свою громоздкую тележку, давлю раздражение, когда прущий навстречу здоровяк толкает меня в плечо (видите, каким я стал мягким и покладистым за последние годы? если бы он встретился со мной раньше, до
— Пожилая пара, — сказал я, открыв глаза. — И парень лет двадцати пяти… может, старше. У него был здоровенный рыжий чемодан, который он закинул наверх. Кто занял последнее место, я не знаю.
Из внутреннего кармана черной куртки без рукавов герр Рихтер извлек электронный планшет. Включил, пробежался пальцами по экрану.
— Личности тех, кто ехал с тобой в пятом вагоне, установлены. Сможешь узнать этого парня?
— Давайте.
Перед моими глазами замелькали фотографии. Разные национальности, разный возраст, но формат фото для всех один и тот же. Было ясно, что фотки вытащили из государственной базы данных, что сделать было совсем нетрудно с учетом того, что при покупке билета на аэропоезд в обязательном порядке нужна была гражданская карта. Несовершеннолетнему, вроде меня, билет мог приобрести родитель, опекун, учитель — да, в принципе, любой взрослый, способный нести хоть малейшую формальную ответственность за означенного несовершеннолетнего.
— Стоп. — Сказал я, и герр Рихтер остановил прокрутку. — Вот этот.
Парень на фотографии мало походил на террориста. Скорее, на неудачника. Неопрятная одежда, кое-как приглаженные волосы, тусклый взгляд…
Герр Рихарт снова едва заметно кивнул — как будто бы я подтвердил то, что он уже и так знал. Впрочем, если они установили эпицентр взрыва и проверили по базе, кто брал билеты на соответствующие места, этот парень в качестве подозреваемого должен был идти под номером один.
— Ну что ж, у меня пока все, — герр Рихтер убрал планшет. — Будем разбираться.
— Держите меня в курсе, ладно?
Мой наставник ободряюще улыбнулся.
— У тебя есть какие-нибудь пожелания? — Спросил он, обводя глазами палату. — Может быть, что-нибудь нужно?
— У меня есть вопрос. Мучает уже вторые сутки.
— Слушаю.
— Какого черта меня оперировали без наркоза? Я чуть с ума от боли не сошел.
Мой наставник глубоко вздохнул.
— Наркоз был.
— Что-то я не заметил, — я позволил себе криво ухмыльнуться.
— Тебе вкололи столько обезболивающих, что можно было усыпить и лошадь. А возможно, и не одну. Но ты все равно оставался в сознании… Неужели не помнишь, как тебя кололи?
Уколы? Да, было дело. Но в памяти застряли не они, а то, как меня резали, зашивали, выправляли кости… Значит, меня все-таки пытались усыпить. Но не вышло. Интересно, почему?
— И маску с сонным газом тоже не помнишь? — Спросил герр Рихтер, пристально меня разглядывая.
— Маску?.. —
— И поэтому ты ее скинул. И испортил аппарат. Собственно говоря, ты вывел из строя вообще всю технику в операционной.
— Знаете ли, стало немного сложно себя контролировать, когда они начали меня резать, — мне не понравилось, как это прозвучало. Это прозвучало так, как будто бы я пытался в чем-то оправдаться. — Подождали бы, что ли, пока газ подействует…
— Врачи и так ждали столько, сколько могли. Но ты находился в критическом состоянии, нужно было срочно что-то делать. Когда газ не помог — сделали несколько инъекций. Но и они результата не дали. В итоге пришлось оперировать так, даже с учетом того, что ты мог умереть от анафилактического шока. Вариантов-то не было.
Я нахмурился. Похоже, на самом деле «врачи-садисты» сделали все, чтобы меня спасти. Покажется странным, но мне эта мысль не понравилась. Не люблю менять свое мнение о людях.
— Вообще, можно лишь удивиться их мужеству и профессионализму, — продолжал мой наставник. — Конечно, люди тут ко всему привычные, но когда во время операции начинают летать по воздуху вещи, падать шкафы и один за другим сгорать электроприборы… это уже немного слишком.
— Я старался ничего такого не делать, честно.
— Я понимаю, — герр Рихтер успокаивающе похлопал меня по здоровой руке. — Но напугал ты их здорово. Хорошо, что эти люди свое дело знают и даже в такой… нервной обстановке… сделали все, что могли. Хотя некоторым из них после этого пришлось прямиком отправляться на больничные койки. Ты там ломал не только вещи.
— Надеюсь, все живы?
— К счастью.
Я помолчал, а потом спросил:
— А где мы вообще находимся?
— То есть?
— Ну, вы сказали «люди тут ко всему привычные»… Я думал, это городская больница. Но, похоже, нет.
— Это закрытая клиника. — Известил меня герр Рихтер. — Обслуживает учеников нашей школы… и не только. Совмещена с лабораторией по изучению… — Он запнулся и как-то скомкано добавил. — Разных странных людей. Вы вот, в школе — нормальные здоровые дети, но нередко бывает так, что необычные способности вроде ваших оказываются связанными с разными физиологическими отклонениями…
— Понятно. Скажите уж прямо — лаборатория по изучению уродов.
Герр Рихтер хотел что-то сказать, но потом, видимо, решил, что не стоит. Через некоторое время примирительно произнес:
— Бывают и такие.
— Тут лечили Клайва?
Герр Рихтер прищурился. Его взгляд перестал быть расслабленным и доброжелательным.
— Сюда его привезли.
— Может быть, стоило везти в обычную больницу? Пока тут изучали, там могли помочь.
— Клайв умер по пути в клинику.
— Вообще-то он умер у меня в комнате, — возразил я. — Но Бьянка вернула его к жизни.
— Ненадолго. Когда его доставили сюда, он был уже мертв… И поверь, ты напрасно сомневаешься в компетентности здешних врачей. Тут работают лучшие. — Голос герра Рихтера прозвучал холодно и отчужденно.