Возрождение – предтеча реформации и эпоха борьбы с Великой Русской Империей
Шрифт:
Беседы с тобой мы продолжим, но акцент сделаем на писательском творчестве рассматриваемого периода. Хотя не забудем и художников. Да, как может и быть иначе, если известнейший литератор Средних веков Эразм Роттердамский, названный Иоанном Крестителем Реформации [53*], тесно и нередко тайно общался с мастером кисти и резца Лукасом Кранахом, своими портретами (фантомных персонажей) немало извратившим историческую реальность.
Ты уже понял, что история, которую тебе преподносят в школе — это вовсе не наука, а фантазмы приближённых к Столу власти, вроде Соловьёва, Карамзина, Миллера, Шлёцера и пр., нуждающейся в хорошем опиуме для народа. Существующая история — это инструмент для возвеличивания бездарных индивидов,
В прошлом году мы с Наташей ездили в Чердынь — осмотреть то, что называлось Великой Пермью. Кстати, был там и Миллер (чтобы уворовать документы), был и Татищев (чтобы что-то припрятать от воров), памятник которому стоит не так далеко от моей квартиры.
Мы увидели нечто вроде села. От местных экскурсоводов услышали о Чердыни сведения и суждения, навязанные ещё эпохой Романовых. Конечно, чердынцы, несмотря на 500-летнее существование, совсем не помнят своего ордынского происхождения. Предпочитают давать ложное толкование креста с основанием на полумесяце. Это для них не единство религии, а победа православия (ложная). Им невдомёк (точнее, власть команду не дала и не даст) изучить символику по-настоящему. Даже среди твоих книг есть несколько изданий на чешском языке 70-годов, которые запросто можно было бы найти в Краевой библиотеке им. Горького. В одной из них [54*] изображён золотой крест (илл. 2), все концы которого (всего 6) заканчиваются стилизованным изображением полумесяца. А в другой [55*] представлен герб чешского города Pisek, на котором представлен полумесяц и 6-конечная звезда (аналог православного креста) как символ единства церкви. А в городе Susice (стр. 162) до сих пор герб имеет двуглавого орла; на одном из зданий города (стр. 163) красуется в качестве архитектурного изыска чалма (русский головной убор), сходная с куполами собора Василия Блаженного в Москве.
Дружочек! Где-то в разгаре наших бесед, я обещал вернуться к книге советского искусствоведа, с которой мы тогда знакомились [10*]. Есть там и статья «Храм Василия Блаженного», напечатанной впервые только после смерти автора. Будучи банальной по содержанию, она заканчивается вовсе неожиданной фразой, из-за которой, вероятно, и не могла увидеть свет ранее горбачёвской перестройки: «Для нас Василий Блаженный представляет ни с чем не сравнимую ценность как самый русский из всех древнерусских храмов, как радостное и мужественно-спокойное восхваление мира, как воплощение русской народной идеи о мировом порядке».
Вот так замысловато, оказывается, можно было маскировать от себя и других знание о Великой = «Монгольской» Империи. Подозрения усилятся, если открыть чехословацкое издание [56*] Алпатова. В третьем томе представлена иллюстрация № 122 с надгробием Филиппа II в Эскориале, на котором водрузился… двуглавый орёл!
Отсюда непременно должно следовать, что испанский король при жизни считался вассалом Ордынской империи. Но что за странное фото? Почему на самом важном символе (в историческом аспекте), в основном, видны световые блики, и лишь искушённый взгляд (вооружённый знанием ФН) может разглядеть того самого орла? Так серьёзные книги не делаются. Для того и иллюстрации, чтобы рассматривать детали. Замечу, что в ту пору чехословацкая полиграфия была неизмеримо лучше советской. Значит, блики легли туда неслучайно. Вот она, рука замысловатого редактора, хорошо знающего свою социальную роль — тормозить осознание славянами своего прошлого.
Этому заграничному изданию предшествовало аналогичное на русском языке [57*]. Оно наверняка есть в Краевой библиотеке. Интересно сравнить, а есть ли там соответствующая иллюстрация и какого качества. Попробуй самостоятельно провести этот несложный, но полезный поиск. Выводы тоже сделаешь сам: ожесточилась или ослабла цензура, пытался автор скрыть или донести до читателя важное. Тогда лучше поймёшь, был этот олимпиец обычным советским функционером с «культурного фронта» или он думал и о тебе как будущем наследнике Великой «Монгольской» Империи.
После поездки в Чердынь, мы с Наташей сильно усомнились, что у Великой Перми могут быть потомки, описанные в романе знаменитого местного писателя [58]:
«Мало в этой деревне видится жизни. Летом ещё можно увидать мужчину или женщину, или ребят на поле или около домиков, но зато не слышится весёлого говора, не слышится песен, у всех точно какое-то горе, какое-то болезненное состояние.
Самое худое время — это зима. Везде бедная обстановка, нечистота и стоны…
Живут в этой деревне государственные крестьяне Чердынского уезда…
Каждый мужчина и женщина или девушка носят по одной рубахе круглый год…
О существовании земли они знали только то, что земля даёт пищу, да в землю покойников зарывают….Знали они, что есть город Чердынь, только потому, что бывали там, а есть ли ещё за Чердынью что-нибудь — дело тёмное».
В той «Великой» «Перми» царил безнадёжный голод, стояли дома без крыш, без окон — а ведь рядом лес! Бери, но…Работать не хотят.
Мечтают, чтобы старики быстрей умирали; а смерть ребёнка — совсем не хуже. Боятся не Бога, а попа и станового. Поп не пойдёт работать — ему проще грабить и вымогать у страдающих.
Что чувствуешь, когда читаешь, как главный герой похоронил свою живую дочь? Скорее, отсутствие удивления — у таких всё может быть. И то, что христианство «Великой» «Перми» вовсе не нужно, в язычниках они могли жить едва ли хуже: грабителей из власти и церкви было бы меньше. Жертвы, принесённые святым Стефаном Пермским, должны были оставить неизгладимый след. Этого не было и нет. Да, и был ли он тут?
Вероятно, уральская «Великая» «Пермь» — всего лишь химера, необходимая власти, чтобы вводить людей в заблуждение.
Фоменко и Носовский весомо показали, что ещё в эпоху Грозного царя Великая Пермь находилась в Центральной и Западной Европе и включала части территорий сегодняшних Австрии, Германии и Испании. Потом его империю обрушили предатели и враги, бывшие вассалы, а Екатерина II искусственно, на бумаге перенесла сюда ту самую Пермь, чтобы потомки знали другую, нужную ей, наследнице отцов Реформации, фантомную историю.
Напоследок, обратимся к авторитету Гёте [52*]:
«Мне очень повезло, что я родился в то время, когда пришла пора величайших мировых событий,…так что я был живым свидетелем Семилетней войны, далее отпадения Америки от Англии, затем Французской революции и, наконец, всей наполеоновской эпопеи вплоть до крушения и гибели её героя, а также многих последующих событий. Потому я пришёл к совсем другим выводам и убеждениям, чем могут прийти родившиеся позднее, которым приходится усваивать великие события по книгам, им не понятным».
Великий немец не нуждается в комментариях. Лишь добавлю от себя и от него [59*]: «Как можно познать самого себя? Только в действии, но никак не в созерцании. Старайся выполнять свой долг, и ты сразу узнаешь, что у тебя за душой. Но что есть твой долг? То, чего требует насущный день».
P.S. Когда пару дней назад я сказал, что написал для тебя книгу, ты, улюлюкнув, захлопал по-детски в ладоши. Очень забавно, даже трогательно, ведь ты же ещё не умеешь говорить.
До скорой встречи, Мисюра мой, Максим!
Список литературы к беседам
1. Рим: путеводитель/ 12 прогулок по городу. — Вокруг света, 2004. — 203с.
2. Роттердамский Эразм. Разговоры запросто. — М.: ХЛ, 1969. — 704с.