Возрождение Теневого клуба
Шрифт:
— А, теперь ты заделался моим психотерапевтом.
Я улыбнулся.
— Либо я, либо мистер Грин — выбирай любого.
Шерил медленно вдохнула и выдохнула.
— Как ты думаешь — он сделал бы это, если бы знал, зачем мы тогда здесь собирались? И если бы я позавчера не посмеялась над ним?
Я потеребил костыль, торчащий из борта.
— Может, и не сделал бы, а может и... Ты знаешь его лучше, чем я.
— Угу, я тоже так считала. — Шерил призадумалась над моими словами, сжала кулаки, пытаясь вернуть себе самообладание.
— Клянусь, никогда ни на кого больше не стану злиться, — проговорила
— Намерения и действительность — разные вещи, — возразил я.
— Да, но иногда намерения становятся действительностью.
Теневой клуб, может, и умер, но благодаря стараниям Алека Смартца восстал из могилы. Все, начиная с директора школы Диллера и заканчивая раздатчиками в столовке испытывали непоколебимую уверенность, что мы вновь плетём сети заговора с целью установить террор. Алек, возможно, сам того не сознавая, опять привлёк всеобщее внимание к нашей семёрке.
На следующее же утро меня вызвали к Грину. Я этого ожидал — не мог же он, в самом деле, не отреагировать на вчерашний сенсационный репортаж. Завуч не стал ходить вокруг да около, и как только я водворился на «электрический стул», принялся меня поджаривать.
— В прошлом октябре я ясно дал тебе понять, что если Теневой клуб хоть когда-нибудь соберётся ещё раз, это послужит основанием для исключения.
— Вы хотите исключить нас за то, что мы пять минут поговорили? Вы ведь даже не знаете, о чём мы разговаривали!
— Могу себе представить.
— Мы пытались выяснить, кто издевается над Алеком. Спросите других — они ответят вам то же самое!
— Уверен, они именно так и скажут, — спокойно парировал Грин, из чего явствовало, что он не поверит ничему и никому. — Зато я совершенно точно знаю: это собрание созвал ты, Джаред, что ставит тебя в очень тяжёлое положение — только тебя одного. Лишь тебе из всей компании грозит реальная опасность исключения.
— Тогда отправьте меня к директору! Может, хотя бы он меня выслушает!
— Нет. Я не стану беспокоить мистера Диллера, потому что ты — моя проблема, Джаред. Ты весь год был моей головной болью, и я уж позабочусь, чтобы её вылечить.
— Ну и лечите! — заорал я. — Идите, объявите моим родителям, что их сын — преступник! Да вы наверняка уже им это сказали!
Грин вздохнул.
— Твои родители стоят за тебя горой.
Такого я не ожидал. Чтоб мои родители встали на мою сторону? Быть того не может! Пока я силился сообразить, что бы это значило, раздался стук в дверь, и в кабинет заглянула какая-то учительница. Рядом с ней стояла девочка, чем-то ужасно расстроенная — к счастью, я к её беде отношения не имел.
— Мистер Грин, мне крайне нужна ваша помощь, — попросила учительница.
Грин неохотно поднялся из-за стола.
— Мы с тобой ещё не закончили, — предупредил он меня. — Жди здесь и хорошенько подумай о своём будущем в стенах этой школы. Когда я вернусь, ты всё расскажешь: и о вашем собрании, и о ваших проделках.
Он вышел и затворил за собой дверь, оставив меня наедине с моими мыслями. Однако, бросив взгляд на его стол, я заметил, что остался наедине также и с егомыслями. Там, на столе, лежала папка с
Я расхохотался. Это я-то проблемный?! Ну, бывает, я попадаю в неприятные ситуации; конечно, я творю глупости, как всякий нормальный человек; но мне всегда казалось, что все мои проблемы не глубже «лягушатника» в нашем «нататории». С родителями у меня отношения хорошие, мои взбрыки тоже наверняка типичны для всех подростков. Проблемный? Ну и смехотища! Но тут до меня дошла вторая часть фразы, и мне стало не до смеха. «Социопат». Собственно, я хорошо знал, что означает это слово, но лучше проверить... Покопавшись на полках мистера Грина, я нашёл пухлый толковый словарь и открыл его на нужной статье. Она гласила:
«Социопат — человек, лишённый совести и всяческой моральной ответственности».
Мне как будто двинули в солнечное сплетение. Воздух одним махом вышел из меня, и я хватал его ртом, пытаясь вновь насытить свои лёгкие. «Для таких как ты есть название», — сказал Бретт Уотли. Неужели он тоже сунул нос в моё досье? Захлопнув словарь, я мешком свалился на «электрический стул». Потом закрыл глаза и ушёл в себя, исследуя каждый уголок своей личности, чтобы доказать себе: Грин неправ; тот факт, что он написал эти слова ещё не делает их реальностью. Мне не пришлось копать слишком глубоко, чтобы найти ту самую совесть, в отсутствии которой меня обвинял наш штатный психолог. Вот она, живая и зубастая, только полностью скрытая от непроницательного взгляда Грина.
То, как Грин обращался со мной, с полным правом можно назвать «охотой на ведьм». Сотни лет назад ведьм подвергали проверке водой. Люди верили, что ведьмы сделаны из дерева, а поскольку дерево не тонет, то ведьма тоже будет плавать. Несчастную бросали в колодец, и если она тонула — ну, значит, не ведьма. Вот точно так же я чувствовал себя сейчас — как будто опускаюсь на дно колодца, моя жизнь и всё, что мне дорого, растворяются, ускользают прочь. Нет, так просто я не сдамся. Я сильнее своего отчаяния, я сильнее Грина! И в этот момент в моей голове сложился план.
Самым бесспорным доказательством моих преступлений мистер Грин считал крохотную вещичку, покоящуюся в папке в пластиковом пакетике — голубую пуговицу. Я извлёк её из пакетика и положил в нагрудный карман, но тут же сообразил, что там её слишком легко найти. Тогда я сунул пуговицу в рот и проглотил. Я чувствовал, как она идёт вниз по пищеводу. Кончики пальцев на руках и ногах занемели, как будто я не пуговицу проглотил, а известного рода таблетку. После чего я уселся на «электрический стул», и в тот же самый момент в кабинет вошёл мистер Грин и занял своё законное место за столом напротив меня. Я принудил себя смотреть ему прямо в глаза — твёрдо, не мигая, словно бы давая ему понять, что я полностью контролирую и себя, и ситуацию, и его, завуча Грина.