Возрождение: Война
Шрифт:
**
Занятие по физике продлилось недолго, но мучительно. Лара снова накосячила с опросником. Она запуталась и не в тех местах поставила галочки. Когда учитель Кагот Сад надавил, она призналась:
– Здесь должна быть теорема по корпускулярной физике!
– Где? – удивился учитель:
– Ну, вот же! Пятый вопрос про силы сближения, а шестой должен говорить о сближении микротел, и вот в учебнике есть глава. Вот тут… А вместо неё идёт следующая глава – воздушные шары!
Лара остановилась в середине главы. Запутавшись в воздушных шарах, она искала оправданий. Учитель Сад приподнял очки. Он делал это каждый раз, когда ему что-то не нравилось; Лара привыкла к слезящимся
– Но тогда, почему моя прабабушка изобрела дека-связь? Как она узнала?..
После чего Кагот Сад вдруг дернулся, занервничал. Затряс своим дряблым пальцем и сказал, что порядочным юным хейлам не положено спорить с учителями!
Он быстро собрался и умчал на своём спинавте, оставив Лару недоумевать. И не впервой! Помимо загадок с Первородной, Ларе никто не мог объяснить, почему её прабабушка – Присцилла Декарт смогла изучить корпускулярную физику и даже изобрести дека-связь, которой пользовалась вся Республика, а остальные женщины – нет. От всей этой несуразицы Ларе хотелось вскипеть. Возмутиться несправедливостью! Успокоиться помог звонок от Фиалы, который прозвучал очень кстати. Подруга ждала в условленном месте – тренировочном зале на вершине небоскрёба Окси.
Ларе казалось, что Фиала разделит возмущение. Подруга слыла независимой. После смерти старичка мужа – Приспешника среднего стана, Фиала сама решала, как ей жить. В последние годы она ударилась в инструкторство по телопии. Сегодня после уроков они как раз собирались позаниматься с гантелями. Лара быстро запихнула в сумку деку, кроссовки, сменную одежду и выбежала наружу. Заранее вызванный коптер уже ждал в тридцати метрах за фонтаном. Справа с кустами возился садовник.
Их фамильного садовника на самом деле считали членом семьи. Макс любил поболтать, но при этом умел быть немногословным. Его отличали задумчивость и наивность. Добрый здоровяк выделялся огромным ростом и объёмными мышцами. В негласные члены семьи его записали после одного случая: Лара как и все считала Макса – героем. Потому что он спас ей жизнь! Тринадцать лет назад…
От тех событий остался только призрак. Из тумана времён призрак выбегал, раскрыв наивные глазёнки, и не смотрел по сторонам. Откуда трёхлетней Ларе было знать, что ночью поляну охраняют огромные чинарские псы, а на рассвете их закрывает охрана? Лара понеслась к деревьям. А когда увидела чёрного монстра, было поздно. Шестилапый пёс стоял поблизости и скалился, пуская слюни. Загривок из шевелящихся щупалец тянулся пучком змей, нащупывая жертву – её! Кричала мать. Эра неслась со стороны веранды и вопила нечеловеческим голосом. Но слишком далеко… Три ряда острых зубов поглотили мир. А с ним и голову… Если бы не Макс! Он выскочил из ниоткуда и скрутил пса, как тряпку. Никто не думал, что в садовнике таится такая сила!
На память Ларе остались рассказы матери… И навсегда рассечённая правая бровь. А Макс никогда не поднимал эту тему. Наверное, из скромности…
Лара давно не боялась псов. А Макса считала эталоном мужества! Семья, не сговариваясь, верила в Макса, как в некий талисман – спаситель дома Тор. Его выбритая до блеска голова склонилась у зарослей. Макс изучал иглы низкой туи и, казалось чем-то был недоволен:
– Макс, уже же лето, что не так с туей?
Садовник нахмурился:
– Холодное лето…
Лара удивилась:
– Да? Правда? Не заметила.
– Вам всегда тепло, молодая хозяйка.
Лару смешил один факт: Макс звал её “молодой хозяйкой”, а маму просто "хозяйкой". Лара, представляя себя важной, подыграла и цокнула языком:
– Молодая
– Не надо… – Макс не заметил усмешки. Он задумчиво сощурился, отчего вокруг серых бездонных глаз поползли редкие морщины; садовник выглядел гораздо моложе своих сорока с лишним, поэтому складки у век смотрелись непривычно. – Вы, будьте осторожны!
– Почему? – Лара замерла у дверцы коптера. В этот миг турбина винтокрылой машины захрипела. – Что случилось?
– Протесты! – громко сказал он. – На Калдаре голодный бунт.
Последние слова утонули в нарастающем рокоте:
– Какой бунт? Макс! Ты чего? – Лара закричала изо всех сил. – Со мной всё будет в порядке!
Лара, оттолкнувшись от земли, легко влетела в кабину, помахала. Но жест не вселил в садовника должного спокойствия. Макс, сжимая кулаки, провожал коптер непривычно суровым взглядом. Лысина поплыла вниз, Лара послала воздушный поцелуй. Макс заслуживал его, ведь он – единственный, про кого можно было без натяжек сказать: вот – человек, спасший её от смерти! И, без сомнений, спас бы бесконечное число раз…
“Что ещё за бунты? Странный он сегодня…”
Как только коптер взмыл над дубовыми макушками, открылся вид на плоскую вершину холма Приспешников: поляна под ногами сменилась широкой чащей. Густой ковёр зелёных шапок, опоясывающий имение Тор, отделял гектары фамильной земли от владений иных Великих Приспешников. Конец ковра означал край Холма. На краю за зеленой грядой власть столетних дубов прерывал трёхметровый решётчатый забор. За ржавым частоколом холм резко обрывался и переходил в крутой склон – километр вниз по рыхлой земле; за чёрной полосой, которой начинался город. Верней, самая богатая его часть – район Парламент. Здесь высились самые огромные небоскребы Калдара, но лишь немногие шпили могли потягаться с Холмом. Прямоугольники резали горизонт, наполняя тысячи гектаров, ровными углами. Формы внушали аскетичность и справедливость вселенской Власти! Низкие серые кубы – парламентские здания – там работали мелкие Приспешники. В тонких высоких параллелепипедах развлекалась родня. Там можно было сходить на массаж, телопию, поиграть в тракбол, страйкдон; покупаться в бассейнах. И вообще гулять и жить на всю катушку! Там же молились в церквях, где пили Брахну или курили Тоота. И спрашивали у священников, чем ещё заняться, чтобы умилостивить богов?
Лара старалась поменьше вдаваться в культы. Если бы не занятия с Фиалой, Лара наверное и вовсе позабыла бы о людях! Замкнулась бы в себе… Закрылась от всего света и погрузилась в рисунки. Физкультура же оживляла. Телопия стала нужным тумблером для организма, отключающим страхи. Рывки гантелей, прыжки на коврах разгоняли кровь, давая вновь почувствовать жизнь. И напоминали о том, что нужно уменьшить свои бёдра! Растущий зад Фиала обзывала нехорошими словами, виня сидячий образ жизни.
Лара прямо в кабине размяла ноги. После десяти приседаний кровь забурлила. В это время за иллюминатором рос, заслоняя небо Пантеон – гигантский зиккурат – самое большое здание во Вселенной, где работали во благо Республики высокие Приспешники. И прозябал папа.
Далёкий Пантеон закрывал добрую половину города, занимая по четыре километра вдоль каждого ребра. А верхний ярус шкрябал брюха облакам. Где-то у небес работал отец. Лара, шмыгнув носом, вспомнила, как редко он забывает о работе и уделяет внимание ей. Будучи маленькой, она карабкалась по папиным коленям, тёрлась о крепкие ладони. Любила, когда он треплет щеку. Но с каждым годом ощущала себя всё более ненужной. А в последнее время папа намекал на замужество, словно желал избавиться от дочки.