Возрождение
Шрифт:
— Я ж говорю, что было, — буркнул Игнат, явно огорчённый низкой оценкой оружия.
— Сойдёт, — дядька пристроил ножны за спиной, где им, по японским канонам, было совсем не место. Убедившись, что клинок можно извлечь более или менее удобно, он снял меч и положил его в машину.
— Так что, други, куда теперь? — задал проводник вопрос, который и меня интересовал ничуть не в меньшей степени.
— Сейчас поглядим.
Мой наставник извлёк из кармана небольшой прозрачный пакетик. Упакованный в него предмет представлял собой зубочистку, обмотанную чёрными волосками и залитую воском — хотя теперь, после объяснений волшебницы Гали, я понимаю, что это был или парафин, или какой-то синтетический клей.
— Карта есть?
— А то ж, — Игнат изобразил праведное возмущение.
На капоте машины тут же была расстелена карта. На мой взгляд — весьма посредственная, но я ведь и не такой уж знаток. Игнат, почесав затылок, отметил на карте наше местоположение и сориентировал её относительно дороги, возле которой мы расположились. Зубочистка, по прежнему, вопреки законам физики, отклоняющая нить от вертикали, указывала куда-то в сторону леса.
— Линейка найдётся? — поинтересовался дядька.
— Шомпол устроит?
— Вполне.
На карте появилась линия, уводящая куда-то в неизвестность.
— Так, хорошо, один вектор у нас есть. Теперь отмотаем километров пятьдесят, сделаем повторный замер. В идеале нужно хотя бы четыре-пять, всё-таки точность оставляет желать лучшего, но на худой конец хватит и двух.
Игнат кивнул и принялся убирать термос и остатки бутербродов.
Заснул я, так и не успев прокрутить эти воспоминания до конца. А проснулся от шума дождя — тяжёлые капли, срываясь с мрачного неба, секли аккуратную, словно регулярно подстригаемую траву, разбивались о ветви и листья окружающих поляну деревьев. Огромное дерево, у корней которого я провёл ночь, стояло одиноко, не подпуская к себе меньших собратьев ближе, чем на пару десятков шагов. Дождь старательно поливал и величественного мэллорна, но вот что странно — место, где я лежал, оставалось абсолютно сухим. Буквально на расстоянии вытянутой руки падали капли, тут же впитываясь в землю, но ни одна из них не упала на меня. То ли я в потёмках совершенно случайно выбрал для ночлега единственное столь удачное место, то ли — и в это как-то больше верилось — сам Дух Леса счёл нужным защитить путника от непогоды.
Странности этим не исчерпывались. Я абсолютно не ощущал голода, хотя всегда расценивал завтрак как безусловно необходимое мероприятие. Обычно я легко обходился без обеда, случалось, мог отказаться и от ужина, но вкинуть в себя что-нибудь существенное с утра считал первейшим делом. А вот сейчас — не хотелось. Совершенно.
Что ж, может, оно и к лучшему. Припасов у меня не так много, а сочтут ли эльфы возможным кормить незваного гостя — большой вопрос. Да и сколько времени придётся ухлопать на то, чтобы найти хозяев этого леса? Говорят же, что увидеть в лесу эльфа можно лишь в том случае, если он сам того пожелает.
Оглядевшись по сторонам, я, к своему безмерному удивлению, увидел шагах в пяти от мэллорна чёрную плешь кострища. Не очень свежего, по моей не вполне компетентной оценке, месячной давности… но что-то мне подсказывало, что оценка эта неверна.
— Какой идиот жёг здесь костёр? — пробормотал я, словно рассчитывая, что мэллорн тут же назовёт имя обидчика.
— Не ведаю, отроча, что есть «идиот», — послышался вполне человеческий голос из-за моей спины, — но ежели это слово неласково, то сие вполне уместно.
Я резко обернулся, усилием воли запретив руке цепляться за эфес
Шагах в пяти от меня, посреди поляны, стоял высокий, на полголовы выше отнюдь немаленького меня, человек. Или, если присмотреться внимательнее и как следует вспомнить Дениса, эльф. Как и мой недавно обретённый «друг», он выглядел очень молодо, от силы лет на двадцать пять — хотя именно что выглядел. А сколько эльфу на самом деле лет — про то знают только они сами… если вообще считают нужным помнить такие мелочи. На госте (хм… это я тут гость, а он, получается, хозяин) был надет длинный, до земли, белый плащ с откинутым на спину капюшоном. Ног не видно — не удивлюсь, если обувью хозяин пренебрёг. Что характерно, дождевые капли старались не досаждать бессмертному, меняя траекторию полёта примерно в метре над его головой.
Я поклонился, постаравшись вложить в это движение максимум вежливости, но и не скатиться при этом в раболепие.
— Пусть будет светел твой путь под сенью вечного леса, уважаемый.
Приветствие мне подсказал, как вы понимаете, Денис. По его словам, это была наиболее приемлемая фраза, которую мог сказать человек эльфу, хотя сами они приветствовали друг друга иначе. Но применить в данном случае слова равного по крови означало вызвать недоумение и, как минимум, неодобрение.
Эльф помолчал, затем медленно кивнул.
— Не в радость мне лицезреть человека в сем месте, то истина. Но Великий, — видимо, эльф не считал возможным в присутствии чужака произнести пресловутое истинное имя мэллорна, поэтому ограничился эвфемизмом и бросил короткий взгляд в сторону дерева, давая понять, о чём идет речь, — даровал тебе убежище, да и слова твои исполнены вежества. Потому желаю я, чтобы беседа наша была поелику возможно краткой, но и для замыслов твоих небесполезной.
Говорил он, что характерно, по-русски, правда, используя какие-то уж совсем старорежимные обороты. Из чего, если подумать, можно было сделать очевидный вывод — на Земле этот старец в юном теле, несомненно, бывал, причём именно в России. Только было это очень давно.
— Благодарю тебя, господин, — я вновь поклонился. Мне не трудно, а хозяину, возможно, приятно. — Я разыскиваю девушку. Она, по всей видимости, сумела воспользоваться тонкими путями и оказалась где-то в этих местах. Её отец поручил мне вернуть непутёвое чадо домой.
Я предположил, что термин «непутёвое чадо» окажется для собеседника более понятным, чем термин «разгильдяйка» или «дура». Последнее вообще было наиболее верным, поскольку было полнейшей глупостью отправиться в другой мир без должной подготовки… да и с подготовкой тоже — это в том смысле, что мнение Дениса о моих собственных умственных способностях я в известной степени разделял.
— Мне ведомо, о ком ты ведешь речь, — снова кивнул бессмертный и бросил недобрый взгляд на полузаросшее кострище. — Сия девица имела неосторожность появиться в нашем лесу и нанести оскорбление Великому, вызвав злобный огонь у его обиталища. Признаю, юные воины нашего рода были извещены о визите, и готовы были внять просьбе человека, облечённого толикой нашего доверия, одарить гостью беседой и прогулкой. Но гнев, возникший при виде сего святотатства, застил их разумы.
Мысль о том, что я чудом воспользовался услугами той же самой тени, что и искомая беглянка, мелькнула и тут же растворилась под давлением волны очень обоснованного беспокойства. Значит, это Лена развела тут костёр… интересно, её хоть похоронили, или банально скормили лесному зверью? И, кстати, что это за «облечённый доверием» человек, к просьбам которого прислушиваются сами бессмертные эльфы? Выходит, сумасбродная эскапада Леночки была не совсем её или, может, совсем не её идеей? Найти бы этого «облечённого», да поспрошать с пристрастием. И обязательно с мордобитием.